– А вы, мисс Элстоун, – осведомился лорд Шаттлворт, словно спохватился отдать дань этикету, – отправляетесь в тот день на Хилл-стрит или на Кавендиш – сквер?

– Не угадали, лорд Шаттлворт, – ответила она загадочно.

– Какое разочарование для ваших поклонников.

– Смею надеяться, они сумеют утешиться.

– О, воздержание и наслаждение – такие разные вещи, мисс Элстоун, поэтому мне удивительно, что вы не пытаетесь проявить чуть больше жалости к вашим поклонникам, – съязвил он, рисуясь перед мисс Трэнсом.

Кейт с горечью отметила, как та вспыхнула, и заставила себя не замечать его презрения.

– Я намереваюсь наслаждаться обществом старой подруги, которая сейчас лишена возможности развлекаться в столь живой компании, однако надеюсь, и хозяйки, и их гости благополучно переживут мое отсутствие, милорд, – невозмутимо проговорила Кейт.

– Красиво изложено, – признал Эдмунд, отвешивая поклон, и Кейт почувствовала, как злые слезы ожгли глаза.

Некогда они слыли почти друзьями, а теперь смотрят друг на друга как заклятые враги.

Ее холодная манерность в общении с лордом Шаттлвортом не ускользнула от внимания досужих сплетников, она кожей чувствовала оценивающие, острые, как копья, взгляды. Все притворно справлялись о ее здоровье. Тоскуя по безопасному привычному кругу родных и близких, Кейт поняла, что прежде ей везло оставаться вне подозрений злопыхателей.

– Так и знала, вы впали в уныние, не отпирайтесь, милая, – нежно укоряла Элиан, когда они наконец уселись в экипаж и отправились домой. – Зачем же было засиживаться допоздна на такой скучной вечеринке?

– Затем, что мой ранний отъезд дал бы пищу для кривотолков, – устало призналась Кейт и мысленно поблагодарила свою спутницу, которая уже не приставала к ней с поучениями и не указывала на множество унизительных для нее ситуаций этого вечера. Даже вспоминать неприятно свои надменные, неуклюжие реплики. Она неловко поерзала на удобных подушках сиденья. Но уклонись она от разговора, лорду Шаттлворту легко было бы увериться и в ее недомыслии, и в незначительности ее персоны в его глазах.

– Ах, не ломайте себе голову из-за них, – подбодрила леди Пемберли. – Они оголодали за долгую зиму и теперь готовы раздуть скандал на пустом месте.

– Но разве не скандально, если джентльмен, который вздыхал по мне, теперь охладел, – нарочно провоцировала ее Кейт. Впрочем, непонятно было, кого она пытается разубедить – себя или Элиан.

– Разумеется, нет. Однако не забывайте, голубушка, сегодня многие желали бы сравниться с вами и достичь высот, завоеванных вами за последние три сезона. Мне их заранее жаль. Бедняжки, многим из них не суждено даже близко подойти к тем вершинам, они вечно будут оставаться на задворках жизни.

– Не уверена, что отправлюсь вслед за ними, но сочувствую им, хотя вряд ли они примеряются к моему штандарту над холмиком с мощами надежды. Никогда не собиралась занять первую позицию в рейтинге Ллойда[5] и попирать всех ногами, Элиан.

– Ах, вот в чем проблема. Вы красивы, воспитаны, благородны, окружены любящими вас людьми, и при этом безразличны к своей уникальной прелести. Неудивительно, что добрая половина светских леди втайне завидует вам, а другая половина желает остаться с носом, милая Кейт. Если бы я не питала к вам сердечную привязанность, тоже могла бы невзлюбить вас за столь необычную красоту.

– Но отчего они – да, впрочем, и вы, Элиан, – так ужасно заблуждаются? Среди ваших знакомых – сто лет пройдет – я всегда останусь самой заурядной особой и уж никак не красавицей.