Она подскочила, подумав о сестре с непонятной тревогой. Посмотрела на часы – половина шестого утра. На улице было уже светло, и Тоня наверняка отправилась на объезд своих владений. У нее каждый день с этого начинался.

Странно, но сестра обнаружилась в доме. Стояла у окна в столовой с огромной чашкой молока в одной руке и маковым бубликом в другой. Она всегда начинала день с подобного завтрака.

– Ты чего дома? – выпалила с порога столовой Соня, звонко прошлепала босыми ногами четыре метра до окна, встала рядом с сестрой. – Что там случилось?

– Ты чего не спишь? – меланхолично отозвалась Тонечка, отхлебнула из чашки.

– А ты чего не на работе?

– У меня еще есть десять минут. Да и коллеги твои дорогу перекрыли. Не выеду пока. Так что не тороплюсь особо. По телефону уже распоряжений и чертей надавала.

– Понятно…

Из окна ничего не было видно из-за Тониного высокого забора и зарослей цветущего жасмина, которые этот забор подпирали. Что она рассматривала?

– Я? Жасмин. Обожаю, когда он цветет, – меланхолично ответила сестрица и тяжелой поступью двинулась к плите. – Коли поднялась, усаживайся за стол, кормить тебя стану. Что желаете на завтрак, сударыня?

Соня пожелала творожную запеканку с вишней, яблочный кисель и омлет.

– Не лопнешь, деточка? – подозрительно прищурилась в ее сторону Тонечка.

– Нет. – Соня поерзала задом по жесткому стулу и поднялась. – Ну, ты пока это… Готовь все, а я смотаюсь, посмотрю, что там стряслось.

– Я так и думала, – вздохнула Тонечка, доставая из холодильника свежий творог с собственной фермы. – То-то, думаю, заданий мне, как Золушке, надавала. С чего это? А ее любопытство гложет. Ладно, иди уже. Одеться не забудь, а то в пижамных штанах перед коллегами предстанешь.

Соня опустила взгляд и рассмеялась. Она в самом деле была в пижамных бриджах с кружевами по низу штанин. И ее короткая кофточка с кружевами тоже не годилась для визита на место происшествия и общения с коллегами.

Переодевшись в тонкие серые джинсы и красную рубашку без рукавов, Соня обула сандалии и помчалась к воротам.

– Чудные дела твои, господи! – встала она столбом сразу, как очутилась за Тониным забором. – Горит!

Горел тот самый старый дом, в окрестностях которого она вчера вечером прогуливалась. Горел знатно. Тот огромный факел, которым дом мгновенно занялся, со слов пожарных, час назад, Соня проспала. Но пожарище до сих пор выстреливало крупными искрами в небо. Даже сквозь обжигающий пар прорывались отдельные настырные языки пламени.

Потолкавшись среди пожарных, не очень-то расположенных к беседе, она пошла в сторону, где местный участковый – худой веснушчатый парень Володя Хмыров – о чем-то оживленно беседовал с двумя мужчинами в штатском. Соня безошибочно угадала в них сотрудников полиции, хотя один из них был в джинсовых шортах до колена, а второй в спортивных штанах. Видимо, парней вытащили с какого-то отдыха.

– Здрасте… – громко поздоровалась Соня, подойдя к ним почти вплотную. – Что здесь случилось?

Парни, как по команде, замолчали, принявшись ощупывать ее взглядами. Володя кивнул, приветствуя. Он знал, кто она – чья родственница.

– Здрасте, здрасте, – широко заулыбался тот, что был в спортивных штанах. – А вы, девушка, с какой стати интересуетесь? Живете по соседству?

– По соседству в гостях, – ответила Соня, скупо улыбнувшись и не торопясь светить удостоверением. Махнула рукой себе за спину. – Вот в этом доме.

– У Ишутиной? – подозрительно прищурился малый в шортах. – У хозяйки всех тут заводов и…

– Пароходов, – закончила за него Соня. – Сестра я ее. Двоюродная и единственная. Пожар по соседству в такое время года, когда нет дождей, скверное дело. Не находите?