– Неужели, Анри, ты действительно собрался совершить такое?! – закричал он своим ломающимся юношеским голосом. – Хлыст в его руках свистнул в воздухе больно ужалив меня в щеку.

– Должность главнокомандующего – хорошая плата. – Я стер кровь и опустился перед Раймоном на колени. Меня душили обида и стыд. – Вам хорошо известно сеньор, что я дворянин и рыцарь, и вы, чтобы я ни совершил ужасного, не имеете права бить меня словно какого-нибудь простолюдина.

– Ты продал свое рыцарство за тридцать сребреников! – Он снова поднял хлыст, но теперь уже я перехватил его, дернув к себе и обезоружив не ожидавшего подобного маневра подростка.

Неожиданно Раймон соскочил с лошади и, упав на колени, порывисто обнял меня за плечи.

– Прости меня, Анри, – брат мой! Чем я лучше тебя, если хотел заглушить боль собственной души чьим-то страданием! Чем я, приказавший убить, лучше тебя, который готов убить по первому же приказу? Ничем – друг, брат мой! Моя душа погублена и проклята во веки веков. Прости меня, брат мой. – Разорвав на груди шнурки сюрко, он сорвал с себя золотой с бриллиантами крест и, поцеловав его, надел на меня. – Не было еще в мире человека более дорогого мне, чем ты! Прими же мой крест! Прими его, как я теперь принимаю на себя твои грехи!

Он заплакал, и поднявшись, снова скользнул в седло своего коня.

– Запомни Анри, придет час суда, и тогда я взойду на голгофу, но первым делом отвечу за все твои прегрешения, потому как теперь, я твой должник, и долг свой я отдам сполна!

В ту же ночь, дверь дома, в котором мы с Раймоном разместились на ночь, приоткрылась и на мою подстилку нырнула спасенная Романе девочка. Тщетно я пытался отослать ее к рыцарю, спасшему ей жизнь и больше, нежели я, достойного награды. Красотка только целовала меня, шепча, что Раймон еще совсем дитя, и от него ей не будет ни радости, ни пользы. В то время как ребенок, которого она понесет от меня, будет таким же сильным и могучим, как и его отец. А значит, он станет великим воином и сумеет защитить и ее и себя, пробив себе дорогу в жизни.

Никогда я не отказывал прекрасным доннам, и заколдованным в простых прачек и крестьянок принцессам. Так что, меня не пришлось долго уговаривать, и если от меня и зависело зачатие чудо-младенца, то в ту ночь я сделал все, что мог. Ночь принесла мне радость, утром, пока все спали, я простился со своей феей, чтобы сохранить ее образ в своей памяти.

Впрочем, я никогда не испытывал недостатка в женщинах.

По возвращению в Тулузу добрейший граф Раймон и правда, сообщил сыну о своем намерении женить его. Невестой была избрана несравненная Эрмезинда де Пеле[6], род которой был равен королям, а красота уже тогда воспевалась трубадурами. К отцу прекрасной мадонны Эрмезинды было отправлено посольство с дорогими подарками и предложением выдать дочь за старшего сына и наследника Раймона Пятого, Романе.

Все это мой юный господин принимал с похвальной покорностью судьбе и необыкновенной кротостью.

Вскоре от благородных родителей донны пришел благоприятный ответ. Ввиду юности жениха и невесты брачный договор был подписан пока на бумаге, обручив, таким образом, Романе и Эрмезинду.

Само венчание должно было произойти через три года, когда Романе и его нареченной исполнится по четырнадцать лет.

За полгода до назначенного дня весь двор принялся готовиться к приезду невесты и долгожданной свадьбе. Шла подготовка к праздничному турниру, танцам и свадебному пиру. Граф выделил из казны деньги на ремонт главного храма, в котором и должно было совершиться венчание.