Лука вообще не замечал ни за одним из трех волхвов чувства юмора.

– Почему ты не убил ее? – чуть помолчав, задал Черный брат следующий вопрос.

Лука понял, что вампир пришел сюда только ради этого конкретного разговора.

– Знаешь, – почему-то рыцарю захотелось быть честным. – Конечно, у меня был приказ. Но даже если бы его и не было, в принципе, ничего она особенного не сделала. Да еще если вспомнить, как она приняла бой. Она не заслуживает смерти.

– Спасибо, – вампир кивнул, прекрасно зная, что Лука его поймет. – Я слышал, как тебя называли Лукой. Наслышан. Тебя уже именовали?

– Нет, – рыцарь опять чуть улыбнулся. – А у тебя было имя?

– Вайтек, – вампир чуть поклонился.

– И я наслышан, – Лука вернул ему поклон. – Теперь мне становится понятно, зачем Беовульф дал мне несколько странных советов.

– Беовульф, – Вайтек чуть взмахнул рукой. – Он заслуживает уважения, если Рыцари вообще способны вызывать это высокое чувство.

– Мы не часто уважаем даже сами себя, – рыцарь позволил себе еще одну кривоватую ухмылку. – Грязная у нас работа.

– Тогда отчего ты, претендующий на имя Говейна, а может даже, Галахада, не бросишь эту работу? – тон Вайтека изменился. В его голосе заискрились эмоции. Гнев, страдание, удивление и настойчивость, какая бывает только у тех, кто потерял истину.

– Я не смог бы жить иначе, – Лука не знал, как объяснить то, что он чувствовал. Да и вести долгие прочувствованные разговоры высоким стилем, рыцарю было как-то непривычно. – Святыня, это часть меня. И, поверь, весьма важная часть. Если ее исключить, – он привычно криво усмехнулся.– Ну, без какого-либо из своих органов я перестал бы быть таким красавчиком. Отказаться от Служения, по-моему, тоже самое, как сознательно пропить свою печень.

Вампир вперил в него немигающий взгляд, какой-то сверлящий, допытывающийся.

– А грязь к доспехам не прилипает? – вдруг спросил он издевательским тоном.

– У всего есть своя цена, – Лука даже не отвел взгляда.

– Привыкаешь быть мясником, – продолжил Вайтек.

– А вот мясником я никогда не был, – конечно, уже можно было бы вскочить и начистить ему морду, но рыцарь не стал горячиться. Посмотрим, как поведет себя этот кровосос, когда придет его очередь отвечать на вопросы. – Я никогда не убивал людей ради удовольствия. Пятна крови противоречат моей концепции эстетизма.

– А боль, страдания, сожаление? – напомнил Вайтек. – Ты только что мучался раскаянием, что не смог уберечь от боли какую-то ведьму.

– Зачем ты спрашиваешь мня о том, что так хорошо знаешь сам? – рыцарь нахмурился. – Это экзамен?

– О! Конечно нет, – вампир горько улыбнулся. – Я не смею. Просто я видел многих Рыцарей, и редко кто из них верил. Верил в Святыню, в ее свет, в истину. В те пафосные речи о самоочищении души посредством страданий за ближнего. Мало кто из вас на самом деле является посланцем Высшей справедливости.

– Ты мне льстишь, – Лука картинно прижал руку к груди. – Я ничем не лучше остальных.

– Вижу, – Вайтек склонил голову. – Но уже не могу понять и принять. Это слишком далеко от действительности. Но каждый имеет право на свои иллюзии.

– А как ты потерял свои? – пора было брать реванш.

Внезапно вампир оказался прямо перед ним. Надменное лицо было перекошено от злости. Но Лука даже не пошевелился. Хотя такие выкрутасы его искренне раздражали. Чего они все стремятся его пугать? Да еще так по-детски. Еще бы «бу» выкрикивали. Он собрался было поделиться своими соображениями на эту тему с Черным братом, но тот уже метнулся обратно на свой стул.

– Мои, как ты сказал, иллюзии, – начал он говорить, едва сдерживая гнев. – Сгорели на костре вместе с той, которую я любил больше жизни.