– Я тоже шила такой узор, – продолжила Хонор, думая об одеяле, которое оставила Бидди. – Он достаточно сложный, потому что подогнать кончики ромбов друг к другу непросто. И шить надо тщательно. Твоя мама, наверное, была настоящей искусницей.

Донован кивнул, потом схватил одеяло и запихал его обратно в сундук. Запер сундук на замок и спрыгнул с повозки.

– Можете ехать.

Томас молча встряхнул поводья, и лошадь тронулась с места. Вскоре Донован снова догнал повозку.

– Ты в Веллингтоне поселишься?

– Нет, – ответила Хонор. – В Фейсуэлле, близ Оберлина. Там живет жених моей покойной сестры.

– Оберлин! – Он сплюнул, пришпорил коня и умчался вперед.

Хонор с облегчением вздохнула, потому что не знала, как бы она выдержала, если бы Донован ехал с ними всю дорогу до Веллингтона.

Топот копыт гнедого коня еще долго раздавался в лесной тишине, но затем стих.

– Ну, вот и славно, – тихо проговорил Томас и встряхнул поводья. Однако он больше не напевал.

И лишь через несколько миль Хонор сообразила, что Донован не вернул ей ключ от дорожного сундука.

Добираясь до Веллингтона, Хонор спала так много в чужих местах, что, проснувшись, не сразу сообразила, где находится. Ее платье и шаль висели на спинке стула, но она совершенно не помнила, как раздевалась и вешала одежду. Хонор села на кровати, уверенная лишь в одном: сейчас не раннее утро. А ведь обычно она просыпалась с рассветом. На ней была незнакомая ночная рубашка, слегка для нее длинноватая.

Где бы она сейчас ни находилась, это, вне всяких сомнений, Америка. Здесь даже солнечный свет был иным: более желтым и ярким. Он вовсю лился в окно, согревая Хонор. Поистине, день обещал быть жарким, хотя сейчас было еще свежо, и Хонор радовалась, что у нее есть одеяло. Она провела по нему рукой: в отличие от большинства американских одеял, оно было сшито не из квадратов, напоминавших заплатки. Это было настоящее английское лоскутное шитье, сработанное с большим тщанием, и хотя ткань поблекла, на ней не было ни прорех, ни распущенных стежков. Красные, желтые и оранжевые ромбики складывались в узор в виде звезды, расходящейся от центра. «Вифлеемская звезда» – как на том одеяле, которое Хонор подарила Бидди. И как на одеялах, какие делала мать Донована. Вспомнив про Донована, Хонор невольно поежилась.

Комната, где стояла кровать, была довольно просторной, однако напоминала кладовку, а не спальню. У стен были сложены рулоны тканей, в основном – белого цвета, но также цветные, клетчатые и с узором в цветочек. В открытых ящиках комодов виднелись перчатки, ленты, мотки проволоки, кружева и перья, выкрашенные в яркие цвета. В одном из углов были свалены в кучу гладкие деревянные плашки в форме овалов и цилиндров, а также большие овальные и круглые кольца, похожие на бублики или колеса, одни – из дерева, другие – из какого-то непонятного твердого белого материала. Хонор наклонилась, чтобы разглядеть их получше. Деревянные плашки отдаленно напоминали человеческие головы. Вчера поздно вечером Томас привез Хонор в какой-то магазин. Она так устала с дороги, что ничего вокруг не замечала, но сейчас сообразила: это был магазин дамских шляп.