– Признаю, что долгое время был слеп и глуп, – резюмировал Император и следом задался вопросом. – Но разве я просил от наших союзников, теперь уже бывших, больше, чем давал им сам? И больше, чем предполагают взятые союзнические обязательства в рамках Антанты?

Понятно, что вопрос этот веял философским смыслом. Отвечать на него было необязательно. Но хоть наш герой не любил особо философствовать и подвергаться рефлексии, а предпочитал действовать и чем решительнее, тем лучше, ответить Государю следовало. Ну а заодно поддержать решение, которое далось Николаю отнюдь непросто. Похоже, что именно этого Николай ждал – одобрения предпринимаемых мер.

– Поднимем Россию с колен, Государь, вы приняли блестящее решение, – заверил министр. – Позвольте вас прямо и от всего сердца заверить, что я целиком и полностью его разделяю и более того – считаю его единственно верным в текущих обстоятельствах.

– Не знаю к чему это приведёт, – честно признался Император. – Но больше я не могу смотреть за тем, как моя страна бьется в агонии. Не имею на то права. Мой народ начинает ненавидеть своего правителя. А я ведь и есть Россия в глазах людей и получается, что отплясывая, пусть и неосознанно, но под дудку зарубежных правительств, я предаю свою страну и отдаю ее народ на растерзание капиталистам. Для таких людей как Милнер и также для тех, кто им приковаться – человеческая жизнь измеряется в долларах и фунтах стерлингов. У них нет понятия морали и справедливости. Их единственный посыл – зарабатывать деньги.

Николай высказался. Возможно, что прежде такие вот умозаключения слушала Императрица, но теперь царская семья находилась далеко от Петрограда, а Николаю по прежнему хотелось иметь возможность делиться своими переживаниями. Александр Дмитриевич прекрасно понимал такое желание самодержца – ну-ка попробуй удержать все это в себе, так и перегореть недолго.

Государь продолжил с глубоким вздохом.

– Я к чему все это говорю, милостивый государь. Уже сегодня, возможно ночью, а возможно даже ближайшие пару часов, на предпринятые нами действия последует жёсткая реакция со стороны радикально настроенных элементов. Не исключаю попытки государственного переворота, цареубийства в том числе, – с удивительным спокойствием сказал Император. – Вам, как министру внутренних дел по такому случаю поручаю принять необходимые меры для предотвращения подобных неблагоприятных вариантов. Справитесь, Александр Дмитриевич? Я могу расчитывать на вас?

– Меры я уже предпринял.

Теперь настало время Протопопову изложить свои недавние отданные приказы. Николай молча слушал. Потом, когда министр закончил, коротко сказал:

– Я подпишу любой приказ, который будет защищать интересы Отечества. Обеими руками «за».

Ну а затем Протопопов обсудил с Государем то, что необходимо было обсуждать с глазу на глаз в спокойной обстановке. И без прямого на то с согласования с Императором вводить было неправильно. Обсудил те необходимые меры, которые по разумения министра могли выпарить ситуацию в Империи.

– Считаю важным в свете обозначенного выше принять ряд принципиальных решений. Разрешите доложить вам об их сути? – спросил Протопопов.

– Будьте так любезны, – кивнул Государь, давая министру зелёный свет.

– Что считаю действительно необходимым – отменить всеобщую мобилизацию по стране, – сказал Александр Дмитриевич. Свою позицию он объяснил развёрнуто. – Фактическая надобность в усилении фронта и его дальнейшем развёртывании на данный момент отсутствует. Эти манипуляции на руку Антанте, но не на пользу нашему Отечеству.