Мазур потер затылок.

– Скажите мне, что вы его схватили.

– Ему удалось скрыться. Это на него я охотилась, когда вы позвонили. Обследуя территорию вокруг заброшенного сарая, мы обнаружили еще четыре могилы. Все свежие, во всех молодые женщины.

– У меня дочери четырнадцать лет. – На шее у Мазура запульсировала жилка. – И каждый раз, когда слышу о подобном деле, я думаю о ней.

– Трудно не относить это на свой счет, – тихо промолвила Кейт. Она взяла вторую папку. – А этот убийца удерживает свои жертвы на месте гвоздями…

– Замечание принято. – Мазур поднял руку.

– Наверное, в моей жизни было время, когда я старалась беречь чувства тех, с кем приходилось работать, но оно давно прошло. Теперь я думаю только о том, как схватить всех этих выродков.

– И это то, чем вы занимаетесь?

– Да.

– Вам не позавидуешь, доктор Хейден.

– Не я выбрала такую жизнь. Она выбрала меня.

Тяга переживать заново уже совершенное убийство доставляет наслаждение.

Сан-Антонио, штат Техас Понедельник, 27 ноября, 17:15

Хейден и Мазур сидели в зале совещаний и смотрели на большом экране видеозапись убийства.

Убийца подошел к сидящей за рулем женщине. Изображение с его видеокамеры равномерно дергалось в такт его шагам. Отсвет приборной панели обозначил силуэт Глории Санчес, поднесшей телефон к уху.

«У вас всё в порядке? – спросил убийца. – Похоже, колесо спустило».

Глория Санчес сверкнула глазами на телефон, прежде чем поднять взгляд на него. Поднятое стекло приглушило ее слова.

«Я в полной безопасности в своей машине и дождусь прибытия помощи».

«Хотите, я заменю колесо?..»

Запись закончилась. Какое-то время оба сидели молча, уставившись на экран. Затем Кейт нажала кнопку повторного воспроизведения и подалась вперед, всматриваясь в каждое движение убийцы. Она слушала не только то, что он говорил, но также его тон, акцент, интонации. Затем снова прокрутила запись. На этот раз слушала, закрыв глаза.

«Ты здесь не одна. Я рядом с тобой».

Этот голос потревожил черные воспоминания, глубоко погребенные в сознании, однако Кейт тотчас же отбросила ассоциацию как что-то невозможное. Скорее всего, причина в видеозаписях Ричардсона.

– На что были похожи видеозаписи Ричардсона? – словно прочитав ее мысли, спросил Мазур.

Кейт открыла глаза. Только тут до нее дошло, что он пристально смотрит на нее. Она смущенно кашлянула.

– Очень похожи на эту. Однако в трех случаях из пяти звук отсутствует.

– В тех случаях, к которым его не удалось привязать?

– Правильно. – Кейт еще раз просмотрела запись. – На всех первых записях убийца оставался с жертвой до самой ее смерти. Я считаю, Ричардсона в какой-то степени волновало то, каким его видит окружающий мир. Он беспокоился о том, какое наследие оставит после себя.

– Почему на трех из пяти записей нет звука?

– Возможно, это было сделано сознательно. А может быть, просто какие-то технические проблемы… Точно может сказать только сам Ричардсон, а он молчит.

– Несколько ласковых слов должны компенсировать пулю, всаженную в грудь женщины?

– Мы имеем дело с психопатом. У таких нередко встречается изменение в мозжечковой миндалине, участке головного мозга, отвечающем за чувства. В отличие от нас, они не испытывают чувства вины, поэтому полностью сосредоточиваются на том, что доставляет им радость. И точка. Если ему приятно выглядеть рыцарем в сверкающих доспехах – значит, так оно и будет.

Откинувшись назад, Мазур покачал головой.

– Мне известно, что одна из видеозаписей со звуком просочилась в прессу.

А детектив‑то покопался гораздо основательнее, чем она предполагала…