Луч солнца ласкал Сонино лицо, пробуждая ото сна. Она приподняла ресницы, заметила стену, расписанную сказочными персонажами, и снова прикрыла глаза. Ей показалось, что сон перенес ее в далекое детство, в первый день пребывания в детском доме. Солнце, новые игрушки, красочные стены, и чужие тети шепчутся у нее за спиной, обсуждая чудовищную смерть родителей:

– Бедная девочка, мать с отцом попали в ад еще до смерти.

– Что вы говорите, как это возможно? – послышался голос молоденькой воспитательницы.

– Утром шли на работу и попали в яму с горячей смолой, так и не смогли выбраться, заживо сварились оба!

Соня резко села, хлопая карими, круглыми, как пуговицы, глазами. Никогда еще ее сознание не погружалось в такое забытье, что, проснувшись, она не могла понять, где находится и сколько времени. Единственное, что она чувствовала, так это ужас, который, оказывается, не покидал ее даже во сне.

Вокруг было светло и очень тихо. Часов у девушки не было, поэтому сориентироваться во времени она не смогла и со всех ног помчалась на кухню, надеясь, что не проспала и ей никто не встретится на пути. Въевшийся прямо под кожу страх заставлял ее оглядываться по сторонам и, как закоренелую преступницу, шарахаться от любого звука. И, только добравшись до кухни, повариха с облегчением выдохнула, опускаясь на потертый табурет: красные цифры над духовкой показывали 05:30.

– Внутренние часики не подвели, слава Богу, – попыталась проговорить Соня вслух и тут почувствовала нестерпимую боль в области рта, которая вмиг вернула ее в события прошлого дня. Только сейчас она ощутила, как саднят ее сбитые пальцы ног и горит кожа под поварской курткой. Очень хотелось пить, но сделать даже пару глотков воды сейчас для нее было настоящей мукой.

Обычно, приходя на работу, повариха Соня заваривала свежий чай и делала бутерброд с маслом из белого ароматного хлеба. Этот незатейливый бутерброд был для нее лучше любого пирожного. Потому что единственным воспоминанием о ее дорогой мамочке был краткий миг, когда она мазала Соне на хлеб масло, потом улыбалась, протягивала аккуратный ломтик и что-то говорила, но что – девушка не помнила. Все детство, лежа в кровати, по ночам придумывала девочка все новые и новые фразы и вкладывала их в материнские уста.

На звук открывающейся двери Соня повернулась: на пороге появилась кухонная рабочая Мария, женщина лет сорока, вся обвешанная пакетами и сумками, подмышкой она держала новую разделочную доску, выструганную ее мужем.

– Привет, Сонь, – пристраивая сумки, проговорила Мария и, обернувшись на девушку, выпучила глаза. – Ты что, вырвала зуб?! Какой ужас, все лицо распухло! Может, тебе отпроситься у заведующей и отлежаться дома?

– О господи, заведующая! – вскрикнула Соня, всплеснув руками. Она вспомнила, что обещала сделать для заведующей торт на день рождения ее дочери. Это воспоминание огорошило ее, и девушка, позабыв обо всем, начала судорожно придумывать, как выйти из сложившейся ситуации.

– Маш, а ты мне можешь одолжить рублей пятьсот до зарплаты?

– Могу, а что случилось?

– Ничего.

– Просто ты раньше никогда не брала деньги взаймы.

– Раньше не брала, а сегодня мне очень нужно, – стараясь принять равнодушный вид, проговорила девушка, приступив к приготовлению омлета.

– А почему ты босая? Плитка холодная, не боишься простудиться? Да и по технике безопасности не положено без обуви, – подозрительно рассматривая Соню, начала допрашивать ее женщина, высыпая в раковину овощи для супа.

– Случайно вышла из дома босой, а теперь уже поздно возвращаться за обувью, – отстраненно произнесла Соня, давая понять назойливой коллеге, что не собирается разглагольствовать на эту тему. И Мария начала рассказывать, как тоже однажды удаляла зуб мудрости, так «и рот порвали ей, и синячище был на пол-лица». Соня отстраненно кивала и даже была в глубине души благодарна Марии за отличную идею с вырванным зубом. Знай Соня, что такое мышечная память, она бы непременно поблагодарила и ее за то, что даже с разбитым вдребезги лицом и жизнью руки уверенно выполняли свою работу. Пышный омлет, румяные булочки, свекольник и биточки вышли на славу, как и всегда, пока в уме Соня твердила без устали: «Все будет хорошо! Все обязательно будет хорошо!»