В последние годы Пушкина всё сильнее влекла история. За месяц до его гибели в «Современнике» вышла в свет «Капитанская дочка» – повесть о временах Пугачёвского восстания. Несколько лет Пушкин работал над «Историей Петра I», которая так и осталась незавершенной. Он надеялся засесть за работу, переехав из суматошной столицы в Михайловское – семейные узы не отпускали. «В Пушкине есть верное понимание истории… принадлежностями ума его были: ясность, проницательность и трезвость. Он не писал бы картин по мерке и объёму рам, заранее изготовленных, как то часто делают новейшие историки для удобного вложения в них событий и лиц, предстоящих изображению», – полагал Вяземский. То есть, «лета к суровой прозе клонили» – и Пушкин становился не только первооткрывателем русской прозы, но и незаурядным историком.

Памятник на месте дуэли поэта на Чёрной речке

Последние строки поэта – всегда загадка. Пушкинским завещанием считается «Памятник». И верно. Это было продуманное послание потомкам, которое он сочинил в промозглые, кризисные дни, когда верить в себя было трудно. Ну, а самый последний поэтический набросок Пушкина не столь монументален:

Но в этом немудрёном отрывке каждое слово – истинно пушкинское: светлая печаль, печальная ирония и – «живая песня» накануне гибели.

Постепенно к Пушкину стали относиться как к некоему божеству, одержимому творческими идеями. А современники – в том числе и младшие – нередко трактовали преддуэльную расстановку сил без пиетета перед гением. «Жалкая репетиция Онегина и Ленского, жалкий и слишком ранний конец. Причины к дуэли порядочной не было, и вызов Пушкина показывает, что его бедное сердце давно измучилось и что ему хотелось рискнуть жизнию, чтобы разом от нее отделаться или ее возобновить», – рассуждал начинающий мудрец Алексей Хомяков. Так в нашем расследовании возник суицидальный мотив картели.

Кроме ревности, есть в этой истории и другой мотив – творческий и финансовый кризис, в который вроде бы погружался Пушкин с 1835 года. Поэт потерял читательское расположение, во многом – вышел из моды. Он опережал время, лучшие его произведения (например, трагедия «Борис Годунов») остались, по большому счету, непонятыми. Многое не удавалось опубликовать из-за «богомольной важной дуры, слишком чопорной цензуры». Вдохновение слетало к нему реже, чем в первой молодости, зато всё написанное в последние годы – сплошь шедевры.

К концу жизни Пушкин тонул в баснословных долгах. Тираж «Истории Пугачёвского бунта» раскупали крайне медленно. А Пушкин в надежде на читательский успех не только получил для этого предприятия казенный займ, но и вложил собственные средства. По оценке «Опеки над детьми и имуществом Пушкина», он остался должен казне 43 333 рублей, а частным лицам – 92 500. Служебное жалование поэта составляло 5 тысяч рублей в год, на оплату квартиры на Мойке уходило 4 с половиной тысячи… Правда, «казённый» долг можно было воспринимать как своего рода субсидию, которую царь предоставлял своему историографу. Но подводить приятелей Пушкин не собирался и к частным долгам относился серьезно.

Можно ли назвать такое положение дел тупиковым? Во-первых, в те времена в долг жили многие – по меньшей мере, десятки столичных семей и повес из числа самых знатных. Во-вторых, у Пушкина оставались возможности, чтобы поправить дела. И дело не только в имениях. Вскоре после гибели поэта вышло в свет первое его многотомное собрание сочинений. Тираж – 13 000. К осени 1838 года подписка принесла 262 000 рублей дохода. Эта сумма значительно превышает все долги поэта. Вот вам и банкрот. И всё-таки, многие исследователи называют отчаяние Пушкина скрытой причиной дуэли…