Фотография будто показывала не просто прошлое – а слабость, из которой я выбрался. Стало даже как-то не по себе: то ли из-за самого снимка, то ли из-за того, что кто-то его хранил, держал в руках, может, рассматривал.

– Это фото дал мне один опасный человек, – пробормотала рыжая и невольно оглянулась по сторонам.

– Аля… – я смотрел на неё внимательно, спокойно, но твёрдо. – Мы сейчас в шарады играть будем или всё-таки по делу поговорим? Если тебе угрожает опасность – говори. Разберёмся.

Я взял её за руку, сжал пальцы – не крепко, но так, чтобы она переключилась, вынырнула из своих мыслей, почувствовала: рядом есть тот, кто может помочь. Не просто выслушать, а защитить, если надо. Угроза – понятие скользкое, но то, как дрогнул её голос, как тревожно забегали глаза, не оставляло сомнений – она чего-то опасается.

– Это дал мне Вальков. Герман Сильвестрович, – выдохнула она наконец.

В голове будто вспыхнул фитиль. Всё нутро дернулось. «Что?!» – кричало где-то глубоко, но снаружи я остался камнем. Не моргнул. Только коротко кивнул:

– Знаю этого персонажа. Мудак тот еще… А ты с ним что?

– Приходит на сеансы ко мне, гадать. Разбирается, как он сам говорит, в своей «заблудшей душе».

– Гадать? Серьезно? – я вскинул бровь.

Современный мир продолжал удивлять.

– Да, а что?

– Прости, я думал ты… ну, шарлатанка. Театр одного хитрого актёра, свечки, заклинания, дымок для атмосферы.

– Не совсем, – спокойно ответила она. – Конечно, я могу и вайба поддать – полумрак, шелест карт. Но это же не просто так примочки – это нужно, чтобы человек открылся. Чтобы чуть-чуть поверил. А дальше… дальше дело не в картах. Люди приходят ко мне не потому, что безоговорочно верят в магию. А потому, что им не с кем поговорить в современном муравейнике. Они хотят чуда, и я им его даю.