Сквозь полусонную дымку Белинда неожиданно поняла, что последний вопрос обращен именно к ней.

Уехать? Хочет ли она уехать? Куда?

Господи, ты беседуешь с незнакомцами из собственного воображения. Здесь никого нет. Тебе мерещится!

А ведь ей и правда лучше уехать. На первом же автобусе, как только доберется до вокзала. Интересно, отыскал ли Килли заначку, припрятанную за телевизором? Если нет, у нее хотя бы есть деньги на билет. Лин временно забыла о галлюцинациях и принялась нехотя размышлять о будущем. Но не успела толком начать, как чужой диалог спугнул первые связные мысли, словно стаю ворон выстрел.

– Ей нельзя уезжать.

– Путь катится.

– Если поедет в Доринг, там наткнется на завсегдатаев из бара «Трур», завяжется драка. В ответ на словесные оскорбления, они пырнут ее на улице ножом – фатальный исход.

– Это ее выбор.

– Но у нее есть еще несколько.

– Пусть делает любой – это ее жизнь, ее решения.

– Но мы здесь затем, чтобы помочь ей сделать правильный выбор.

– А какой он – правильный?

– Там, где она останется жива.

– А нужно ли?

– Нужно.

– Ну, тогда ты и наставляй. А я не против, если она помрет.

Белинда нервно сглотнула, не удержалась, открыла глаза и медленно, подспудно ожидая, что рядом окажется пусто, повернула голову вправо – она бредит, просто бредит. Свихнулась от наступившей на голову подошвы Килли…

Но рядом сидела женщина. Очень странного вида: не молодая и не старая, одетая в легкое белое платье, с узлом темных волос на затылке и будто бы чуть прозрачная. Лин проморгалась – в глаза словно засыпали песок, – присмотрелась к незнакомке внимательнее. Та созерцала речные перекаты.

– Не уезжай, – печально попросила одетая не по погоде дама, – иначе ты захочешь мстить. Убедишь себя, что это единственное, ради чего стоит жить, но это не так. Месть всегда ведет к смерти мстящего – ты лучше этого. Сильнее. Я вижу.

Лин сглотнула еще раз – на этот раз шумно. Она сходит с ума. Сидит здесь на мосту и слушает не то призраков, не то собственные бредовые галлюцинации. Рассматривает их, внимает, даже силится думать над их вопросами – все, крантец, крышка, она окончательно свихнулась после побоев.

А незнакомка, тем временем, повернулась, взглянула Белинде прямо в глаза, и той вдруг стало тепло, как никогда до того – робко, светло, удивительно ласково на душе. Будто и не было никогда расставания с Килли, дальнейшего побега, Ринт-Крука и страшной ночи. А мост – это просто сон, в котором к ней пришла… мама?

Белинда поморщилась – что за странное слово? Вхолостую щелкала память.

Кто такая ма…

– Найди своего козла, девка, и отомсти ему.

Бритая голова дернулась – Белинда, ощущая боль в шее, резко развернулась влево и наткнулась взглядом на не менее странного, нежели первый субъект из ее воображения, чужака – одетого в черный костюм мужчину. Почти лысый череп, чернее черного глаза, тонкие неприятные губы, неровная, изъеденная давней оспой кожа на лице. Лин сглотнула.

– Ты ведь хочешь отомстить?

Она не знала по поводу «отомстить». Она пока вообще ничего не знала – что это за люди? Кто они такие? Почему сидят рядом с ней и рассуждают о странных материях, которые, судя по всему, включают в себя элементы ее жизни?

– Оставьте… меня одну.

То была первая фраза, которую она сумела сипло выдохнуть вслух.

– Видишь? – мужик, кажется, обрадовался. – Пойдем, Мира, нам здесь нечего делать.

Мира. Какое красивое имя для красивой женщины. Интересно, ей не холодно?

– Лин, – незнакомка вдруг обратилась к Белинде по имени, и по позвоночнику последней пробежала волна холодка – откуда они знают, как ее зовут?