За непродолжительное время кони стрелецкой сотни словен уже успели отдохнуть после длительного изнуряющего пути от Славена до Старгорода. И теперь шли в том же темпе скорой рыси, что и остальные кони, и, казалось, в отличие от людей, усталости не ощущали…
К месту предполагаемого отдыха добрались за два с половиной часа. Ещё около двух часов оставалось до рассвета, когда Веслав выслал вперёд разведку и объявил всем сотникам и трём другим воеводам дружины, чтобы по возвращению разведчиков они все собрались около него. Только сотника Русалко позвал сразу.
Русалко, похоже, знал, о чём пойдёт разговор, и потому, опережая, сам заговорил:
– У меня к тебе, воевода, просьба. Моя сотня у тебя вспомогательная. И мы, вроде как, и не воюем с Карлом. Если бы княжич Гостомысл приказал, это было бы понятно… А так, без приказа, просто по просьбе вашего князя… Я вот всё думаю, не самоуправствую ли я? Но, раз уж решился, значит, отступать поздно. Но я тебя просил бы моих стрельцов не разбрасывать по полкам. Вместе мы силу представляем, а от разбросанных от нас мало толку будет… Среди чужих моим стрельцам трудно будет. И княжич такого разорения не одобрил бы. Он у нас в сече старается Войномиру подражать. А князь Войномир, как и князь-воевода Дражко, любит стрельцов отдельным ударным кулаком держать. Ты сам видел удар такого кулака…
– В каждой стране свои обычаи войны, – мрачно возразил Веслав, похоже, как раз и собравшийся распределить по отдельным полкам стрельцов Русалко. – Мы привыкли воевать так, как наши отцы и деды воевали, по их уложениям. Но в другом ты прав, и я возразить тебе не могу – словене не воюют с Карлом, и твой княжич не дал тебе приказ, потому и я приказывать тебе не могу. И пусть по-твоему будет, тем более, на переправе твои стрельцы показали себя хорошо, и я убедился, что доверять вам можно.
Веслав в раздумье почесал бороду.
– Тогда сделаем так: дождись, когда вернутся разведчики, и я соберу других сотников, тогда я и покажу тебе место, где твои стрельцы встанут.
Разведчиков ждать пришлось не долго. И принесли они весть ожидаемую. Войско графа Оливье стояло лагерем перед рекой. Сейчас уже поднялись, и готовятся сняться, чтобы переправиться по Красному перекату рядом со смытым осенним многоводьем мостом. Переправа начнётся, надо полагать, на рассвете.
– Сигтрюгга не видели?
– Он по ту сторону реки. Должно, по кустам своих «рогачей»[2] рассадил. Обещал атаковать франков, только, когда часть войска переправится…
– Пора и нам… – встал Веслав. – Вода в реке холодная, не дадим же франкам простыть. Они родом из краев более теплых, солнце больше снега любят.
Вслед за воеводой встали все сотники. Они готовы были к атаке.
– Русалко… – позвал Веслав.
Стрелец вопросительно поднял голову.
– Опережая наших, заходи сбоку франкам. И переправу контролируй, и их флангам разворачиваться не давай. Франков всё ж пять тысяч… Сколько там Сигтрюгг через реку пропустит, неведомо… Могут и обхват сделать…
– Я понял, – согласился Русалко…
Глава четвертая
– Люди, когда кормят детей, почему-то избегают любой активной физической деятельности. Считается, что кормящая мать должна больше отдыхать и не нагружать себя… Звери и птицы же, наоборот, в этот период приобретают наибольшую активность… – философствуя, сказал князь Годослав, поглядывая, как, играя мышцами на мускулистых лопатках, рвётся с цепи его любимица Гайяна. И висящие набухшие соски самки пардуса ничуть не мешают ей. – Кстати, кто видел сегодня князя-воеводу?
Вокруг Годослава собралось большое сопровождение – и слуги, и бояре со слугами, и боярские дети, и многочисленные загонщики с традиционными трещотками