Вера медленно поднялась.

– Мне требуется вся информация о Гастоне Беранже, – повторила она стоявшему в сторонке шефу. – Вы обещали мне достать ее к вечеру!

Вера посмотрела на шефа, и тот вдруг понял, что она не остановится ни перед чем, пока не выполнит миссию своей жизни: пока не найдет Тора. И не убьет его.

Свадьба Альфреда Вайнгартена и Софии фон Минхов была назначена на 17 сентября 1926 года. Берлинское общество, узнав о предстоящем бракосочетании, не особенно удивилось: мало кто сомневался, что все к этому и шло. Кое-кто, увидев в газетах огромное объявление – на целую страницу! – извещавшее о радостном событии, конечно, покачал головой и наморщил нос, однако никто, разумеется, не высказал своих мыслей вслух.

Родители жениха и невесты были едины во мнении, что их дети созданы друг для друга. Правда, Соломон Вайнгартен, отец Альфреда, в узком семейном кругу отпускал едкие замечания относительно «госпожи баронессы, которая вдруг станет миллионершей», а фрау Аделаида фон Минхов, мать невесты, даже слегла с двухдневным приступом сильнейшей мигрени, когда узнала, что ее дочка сделается женой «этого парвеню». Но в общем и целом оба клана – и Вайнгартены, и фон Минхов – были довольны выбором детей. Самое удивительное, что главам обеих династий (банкирской Вайнгартенов и дворянской фон Минхов) не пришлось заключать сделку, выторговывая лучшие условия для своих чад и их родственников: Альфред и София, следуя новомодной традиции, сами решили вступить в брак и поставили об этом в известность родителей, когда собственное решение было принято.

У молодежи свои, коренным образом отличные от взрослых взгляды на жизнь, и мировая война, завершившаяся всего каких-то неполных восемь лет назад, сыграла важную роль в изменении мировоззрения. Ведь раньше, баронесса Аделаида фон Минхов была в этом уверена (раньше – то есть во времена всемилостивого кайзера, когда Германской империей правил Вильгельм Гогенцоллерн, а не выбранный всенародно президент, к тому же до недавнего времени, о ужас, социал-демократ!), подобный брак был бы невозможен. Не сомневался в том и Соломон Вайнгартен, считавший, что дворянский титул их семейству ни к чему, и вообще раньше (раньше – то есть во времена, когда имя Вайнгартенов наряду с Ротшильдами и Морганами заставляло трепетать сердца многих из расфуфыренных аристократов, задолжавших банку очередной миллион) каждый женился на представителях собственного класса.

Но ситуация была такова, что после проигранной войны, отречения кайзера и провозглашения Германии республикой ничто не было как раньше. Знали это и баронесса Аделаида фон Минхов, которая никак не могла прийти в себя после потери титула статс-дамы (нет кайзера – нет и двора!), и Соломон Вайнгартен, которому некогда могущественные отпрыски старинных фамилий задолжали астрономические суммы (а получить оные после революции стало практически невозможно).

Времена менялись, и за восемь лет весь мир разительно преобразился. А вместе с ним изменялся Берлин. Словно стремясь заглушить боль от поражения и кабальных условий унизительного (в глазах почти всех немцев) мирного договора, столица новоявленной республики бросилась в омут развлечений и на поиски всевозможных удовольствий. Некогда чопорную прусскую столицу было не узнать – как грибы после дождя появлялись новые кабаре, театры, казино, рестораны, мюзиклы. Это не нравилось ни баронессе Аделаиде фон Минхов, ни банкиру Соломону Вайнгартену, но поделать они, представители старого поколения, ничего не могли, понимая, что мир принадлежит поколению новому, то есть их детям – Софии и Альфреду.