– Разве?

– Я решила, что именно по этой причине ты рванулся к ней через весь зал, подобно Оскару, почуявшему бисквит. – Оскаром звали золотистого ретривера Мэтью; пес был знаменит не умом, а исключительной преданностью хозяину. – Это было крайне невежливо, Джеймс. Бросить посередине танца такую милую девушку, как Корделия Карстерс.

– А я считал, что ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы подумать, будто я бросаюсь к любой симпатичной девице, попавшей в поле зрения, – уязвленным тоном произнес Джеймс. – Может быть, она напомнила мне давно умершую тетушку.

– Моя мать – твоя родная тетка, однако я никогда не замечала у тебя такого энтузиазма при встрече с ней, – улыбнулась Анна, и ее синие глаза сверкнули. – Итак, где же вы познакомились с Грейс Блэкторн?

Джеймс быстро взглянул в сторону Грейс, которую как раз представляли Чарльзу Фэйрчайлду. Бедная Грейс. Вряд ли она сочтет Чарльза хотя бы в малейшей степени интересным. Джеймсу более или менее нравился старший брат Мэтью, они были практически одной семьей, но Чарльза в жизни интересовало только одно: политика общества Сумеречных охотников.

Грейс кивала и вежливо улыбалась. Джеймс подумал: может быть, нужно прийти к ней на помощь? Наверняка мир Аликанте с его драмами, политическими интригами и борьбой за власть был совершенно чужд и непонятен Грейс.

– А сейчас ты думаешь, что обязан избавить ее от Чарльза, – произнесла Анна, проводя рукой по напомаженным волосам. – И я тебя прекрасно понимаю.

– Разве тебе не нравится Чарльз? – Джеймс был слегка удивлен. Анна легко мирилась со слабостями и недостатками окружающих и вела себя так, словно этот мир лишь забавлял ее. Люди нравились ей крайне редко, за небольшими исключениями, но еще реже случалось, чтобы ей кто-то не нравился.

– Я не могу одобрить все его решения, – произнесла Анна, тщательно подбирая слова. Джеймс не понял, что за «решения» она имела в виду. – Но ты, Джейми, иди, спасай ее.

Джеймс успел сделать лишь несколько шагов, когда мир вокруг него завертелся и изменился до неузнаваемости. Анна исчезла, смолкли музыка и смех: теперь вокруг Джеймса клубились серые бесформенные тени. Он слышал лишь стук собственного сердца. Пол под ногами накренился, словно палуба тонущего корабля.

«НЕТ!» – беззвучно крикнул он, но крик не мог остановить, прекратить это. Тени вздымались вокруг, вселенная превращалась в серое ничто.

Мальчик повел Люси по коридору и открыл первую попавшуюся дверь – это оказалась бильярдная. Но он не закрыл за собой дверь, лишь зажег волшебный светильник на каминной полке, и поэтому Люси закрыла дверь сама и на всякий случай повернула ключ в замке.

Потом резко развернулась и грозно уставилась на неизвестного.

– Какого дьявола ты здесь делаешь? – сурово произнесла она.

Мальчишка усмехнулся. Люси с удивлением отметила, что он выглядит совершенно так же, как в ту ночь – на шестнадцать, может быть, семнадцать лет. Он был таким же стройным, и теперь, при свете лампы, она увидела, что лицо его имеет странный, неестественный бледный цвет, нет, даже не бледный, а болезненно-синюшный; зеленые глаза, обведенные темными кругами, лихорадочно блестели.

– Я был приглашен, – ответил он.

– Этого не может быть, – возразила Люси и подбоченилась. Волшебный свет вспыхнул ярче, и она заметила, что в комнате царит беспорядок: кто-то опрокинул графин с вином, бильярдный стол был сдвинут с места. – Тебя в младенчестве украли феи, и ты живешь в лесу.

Услышав это, парень расхохотался. Улыбка у него была точно такая же, как тогда, в лесу.