Он был почти уверен, что его тело сюда привез кто-то из приближенных. Но кто? Мальстен? Кара? Фатдир? Бэстифар не знал, кому из его друзей вообще могло быть известно о некроманте. А если все же кто-то из них об этом знал, то почему попросту оставил тело здесь? Почему сам ушел? Таково было условие Ланкарта? Или же привезший сюда Бэстифара человек не очень-то рассчитывал на успех своей авантюры?

– Ты задумчив, – игриво произнесла Мелита.

– А ты внимательна. Можем обменяться еще несколькими очевидными фактами, – не удержался от колкости Бэстифар. Ему показалось, что это отличная возможность начать игру по выуживанию правды из Мелиты.

– А ты всегда грубишь?

– Помилуй, это же шутка! – воздев очи горе, воскликнул Бэстифар, пока они неспешно шли по протоптанным в снегу тропинкам. Дорожки змеились по земле и стягивались к большому дому вдалеке. – Если вы за столетия своей жизни растеряли юмор, мне тут с вами делать нечего. Ланкарту придется усыпить меня обратно.

– Он не станет этого делать, – пожала плечами Мелита.

– Не сможет усыпить? Или просто не знает, куда деваться от моего обаяния?

Мелита посмотрела на него, в ее глазах показался задорный блеск.

– Это не в его правилах. Он никого не возвращал в забвение сам.

– Тогда эта деревня должна быть больше, – упорствовал Бэстифар. – Или Ланкарт так редко ставит свои эксперименты?

Мелита вздохнула. С выдохом из ее рта не вырвалось ни единого облачка пара, несмотря на холод. Бэстифар невольно выдохнул посильнее, но и от своего дыхания пара не увидел.

– Просто с воскрешенными бывает по-разному. Иногда они погибают трагически и уже не подлежат восстановлению. Так бывало нечасто. – Она замолчала, и Бэстифар понял, что рассказывать об этом подробнее она не хочет. Хотя там явно есть, что рассказать. Он сделал себе мысленную зарубку. Тем временем Мелита продолжала: – Иногда они гибнут сами.

– Сами? – уцепился Бэстифар.

– Не все могут смириться с нашим образом жизни. Прожив так много лет, некоторые из нас решаются на добровольную кончину. Они попадают в забвение, но их больше не пугает вечное ничто.

– Может, они просто хотят переродиться, – предположил Бэстифар.

– Какая глупость! – фыркнула Мелита. – Ты же был там. Разве ты видел Суд Богов? Разве ты переродился?

– Суда я не помню, но мало ли, что происходило, пока я был мертв? Может, этот опыт и не положено никому помнить. Или положено лишь единицам. Откуда-то ведь взялась эта вера. А про перерождение, – он помедлил, – должно быть, у богов на меня просто другие планы.

Мелита снисходительно покачала головой.

– А тебе не занимать самоуверенности.

– И вот мы возвращаемся к очевидным фактам. – Бэстифар широко улыбнулся. – Давай поиграем? Спорим, я знаю о тебе больше, чем ты обо мне? – Он не стал ждать согласия и начал первым: – Твое любимое слово – «живой».

– Очень смешно, – саркастически бросила Мелита.

– Я же говорил, я знаю о тебе больше, чем ты обо мне.

– Ты до ужаса самовлюбленный тип.

– Не засчитаю. Между самовлюбленным и самоуверенным слишком маленькая разница. Что еще?

Мелита начинала понемногу раздражаться, у нее явно появлялось желание сбить с Бэстифара спесь. А для этого она должна использовать что-то такое, что его заденет. На это Бэстифар и рассчитывал.

– Хорошо. Вот тебе факт: ты больше не увидишь того, кто тебя сюда привез. – Сказав это, она резко поумерила пыл и добавила: – И ты даже не знаешь, кто это был.

– Теперь знаю. – Дерзкая интонация Мелиты сказала ему больше, чем она хотела. – Спорю, что это была женщина чуть помоложе меня. Норовистая брюнетка с загорелой кожей?