– Опять из кастрюли лопал? Неужели нельзя в тарелку налить?

– Я наливал…

– Не ври уж! Если бы наливал, то грязная тарелка сейчас бы в мойке стояла… – Отец подошел к плите, поправил косо лежащую на кастрюле крышку. – Неаккуратный ты, Митя, просто какой-то кошмар! Вот умру я, кто будет за тобой убирать? Грязью ведь зарастешь…

Митрофан чмокнул отца в сухую щеку, чтоб тот перестал бурчать.

– Или от гастрита загнешься! – уже более миролюбиво продолжил Базиль. – Жрешь всякую гадость! Мюсли какие-то, сыр с тухлятиной…

– С плесенью.

– Один черт! – Отец достал из холодильника овальную тарелку, на которой была красиво уложена селедка, посыпанная кольцами лука. – Вот что есть надо! Да с жареной картошечкой, да под водочку! Будешь?

– Селедку буду, а водку нет.

– Ну и дурак, – беззлобно сказал Василий, наливая себе в пятидесятиграммовую стопку водки. – Алкоголь, знаешь, какой полезный! Особенно в малых дозах…

– Папа, я твоих лекций относительно полезности всяких вредных продуктов прослушал уже не мало, так что давай спокойно поедим…

– Вредных продуктов, – передразнил сына Базиль. – Плесень, значит, полезна, а чистейшая хлебная водка нет?

– Нет.

Базиль раздраженно махнул рукой и залпом выпил свои пятьдесят граммов. Крякнул, занюхал луком, посидел несколько секунд неподвижно, потом отправил в рот кусок селедки, одно колечко репчатого и со смаком и хрустом стал жевать…

– Ты где был? – спросил Митрофан, вяло обкусывая ломоть батона – отец всегда нарезал огромные куски, говорил «большому куску рот радуется. – У своей драгоценной подружки Аделаиды?

– Нет, соседскую кошку с дерева снимал… Она, дура, забралась на самый верх, а слезть не могла…

– Ты что же, за ней на дерево полез?

– А что такого?

– Надо было кого помоложе попросить…

– Вас допросишься! Одному некогда, второй высоты боится, третьему пузо мешает… А у меня время есть, а остального нет, вот я и полез… – Базиль задрал рукав рубашки, продемонстрировав свежую царапину на запястье. – Видал! Боевые раны!

– Надо обработать перекисью, – обеспокоился Митя.

– Уже обработали, не боись, – Базиль, видя недоумение на лице сына, пояснил с улыбкой. – Хозяйка кошки… Очень заботливой женщиной оказалась…

– Папа, ты неисправим! – простонал Митрофан.

– Ты тоже, – Базиль кивнул головой на подоконник. – Дело домой приволок? Опять всю ночь будешь рапорты читать и на жмуриков пялиться?

– Нет, не буду. Меня от этого дела уже тошнит…

– Сегодняшнее?

– Да, будь оно неладно!

– Успехи есть?

– Какие успехи! – Митрофан отбросил обкусанный кусок батона. – Один сплошной геморрой!

– С охранником со стоянки разговаривали?

– Он сменился в восемь утра, следующее дежурство только послезавтра.

– А домой к нему сходить не судьба?

– Знал бы еще кто, где его дом… Там сторожа без оформления работают. Пришел, отсидел ночь, двести рублей получил – свободен.

– А попрошайки церковные что-нибудь интересное рассказали?

– Нет. Они приходят к церкви к восьми, а убийство произошло ранним утром, где-то в четыре…

Базиль задумчиво кивнул, потом нахмурился и ворчливо сказал:

– Вот ты, Митя, меня всегда ругаешь за то, что я в твои дела вмешиваюсь. Только зря ты так! Мое вмешательство тоже иногда может пользу принести…

– Не пойму я, папа, к чему ты клонишь, – с подозрением протянул Митрофан.

– А клоню я к тому, что не послушал тебя – побеседовал с одним из этой банды…

– Папа! – вскричал Митя возмущенно.

– Почти сорок лет папа! И не ори на меня!

– Прости, орать не буду… Но ты не должен был…

– Должен, не должен, это уже не важно… Главное, я узнал то, чего не смогли узнать вы! – Базиль хмуро посмотрел на сына и спросил: – Тебе интересно, что именно?