Он помолчал, ожидая возражений. Никто не возражал. Особенно показательно не возражали Айкин и Артехе, хорошо знакомые с методами степного хозяйствования.

– Не вижу связи с Равом, – отметил Одатеус. – Он как-то помешает степнякам снести Убирен и Вельдюр?

– Поможет точно, – сказал Фредгарт. – Они копятся в дельте Рава и вдоль Сакского побережья и поднимаются севернее.

Собравшиеся переглянулись. Айкин попросил:

– Доказательства?

– Толку в них, – легко ответил Фредгарт. – Если спрашиваете, значит, не поверите. Значит, начнете собирать сами. Собирайте, время пока есть. Последнее.

Стурлу поморщился и сказал:

– Страшилки про последнее время я в детстве любил, а сказки к дряхлости полюблю. Про то, как мы колдовскую землю покорим, например. Ты же про это хочешь рассказать?

– Только если ты хочешь послушать, – проговорил Фредгарт осторожно. Момент ответственный, важно не пережать.

– Все-таки будет сказка, значит, – удовлетворенно отметил Стурлу. – Причем сразу страшная. Послушать послушаю, но самому лезть или своих людей в их землю посылать – не-ет. Лучше уж дома медленно сдохнуть, чем быстро и страшно там. Знаем, помним. У меня дед…

– У всех деды воевали, – отрезал Фредгарт. – Всем есть что рассказать. И мне тоже. Рассказываю самое главное: вокруг Рава люди не болеют. Совершенно. Даже легочный червь туда не проникает, доказано.

Собравшиеся переглянулись и зашумели. Фредгарт подождал столько, сколько нужно было для того, чтобы каждый из них примерил это соображение на себя, на свою землю и на свой город, в течение полувека минимум дважды – каждый – выкошенный новой заразой, заставляющей выхаркивать легкие и сгнивать заживо, – и продолжил:

– Второе главное вы знаете: пока земля колдунов и впрямь не пускает никого, кроме племен, что живут там и что родственны им. Но есть средства, которые…

– Трехсмертник, что ли? – пренебрежительно спросил Айкин.

Фредгарт, сдерживая раздражение, кивнул.

– Точно сказка, – сказал Айкин. – Прав Стурлу. Посади особое семя в земле обета руками местной грешницы, вырастет цветок, корень которого позволит любому войти в эту землю и подчинить ее людей. Если мы из-за этого собрались – боги, я жалею их и нас. Нет никакого трехсмертника. Не бывает. Все про него слышали, но что-то никто не видел человека, который его использовал и вернулся.

– Я видел, – прервал его Фредгарт. – Лично, живого.

– С добычей? – уточнил Айкин.

– С доказательствами, что он через земайтов и водь дошел до земель диких колдунов и вернулся.

– Так он просто голову морочил, – сказал Одатеус. – Сам наверняка из местных, а где земайт, там водь, где водь, там колдун. Бабка с колдуном гульнула, вот его всякая земля там за своего и принимает. Как звать-то его?

– Ульфарн, – сообщил Фредгарт с удовольствием.

Лицо Одатеуса изменилось, он уточнил:

– Из Бергорна?

– Других не знаю, – согласился Фредгарт, наблюдая за Одатеусом. Ему очень нравился поворот, в который загнал беседу самый строптивый из собеседников. А я еще имя не хотел называть, подумал Фредгарт весело.

– Что ж, – сказал Одатеус. – Ульфарн – чистый убир, излишне даже. Я бы с радостью от родства с таким отказался, но увы. Не то чтобы я ему совершенно верил, но он аккуратен, так что если есть доказательства, верить приходится.

– Кто таков? – спросил Артехе.

– Разработчик на договоре, – объяснил Фредгарт. – Бергорн, я так понимаю, покинул по веским причинам, не позволяющим надеяться на скорое возвращение.

– О да, – подтвердил Одатеус. – Поразрабатывал там на три колесования.

– Вот ведь. Но здесь к нему претензий нет, разрабатывает строго в чужих землях и в рамках договора. Говорят, чрезмерно, э-э, решителен и суров с дикарями и иными чужаками, но рапортов нет, а чужаки почему-то нам не жалуются.