Темный провал.

В следующий момент он вдруг понял, что хватка на горле ослабла. Что за…

Воздух.

Макс судорожно вдохнул, закашлялся. И снова схватился за горло – теперь уже сам. Боль такая, словно глотаешь раскаленный металл. Чернота перед глазами пульсировала.

Почему он меня отпустил? – подумал Макс. Видеть толком он пока не мог.

Уберфюрер схватился за голову и заорал.

Спасибо богу-идиоту, подумал Макс. Очень вовремя.

В этот момент в дверь ворвались наконец проснувшиеся Хаммер с Костяном…

Убер снова закричал – хрипло, в надрыв. Схватился за голову. Вены страшно выступили на висках и на горле…

Зашелся в мучительном кашле. Урод.

Макс выпрямился. Облизнул губы. Они напоминали разбухшие от крови мешки. Лицо горело так, словно содрали кожу. Вот сукин сын, этот Убер. Всю рожу разбил.

Костян с Хаммером оглядывались, озадаченные.

Еще бы в следующем году появились. Тут их любимого Лётчика вовсю бьют, а они прохлаждаются… Макс охнул, скривился. Челюсть просто раскалывается на части, даже в затылке отдается.

– Босс, ты в порядке? – Хаммер помог ему встать прямо.

– Кхх… Да.

– А с ним что?

С Убером было плохо. Скинхед попытался встать на четвереньки, но не смог.

– Пистолет! – приказал Макс.

– А твой где? – удивился Хаммер.

– Блин, не спорь и дай мне пистолет.

Хаммер помедлил и передал ему «макаров». Прохладный. Макс приложил пистолет к челюсти – и чуть не застонал от наслаждения. Да, так лучше. Определенно лучше. Холод металла успокаивал.

Макс присел на корточки перед скинхедом. Пол-лица онемело.

– Зачем ты вернулся, Убер? Ты же знал, что будет?

Тот с трудом сфокусировал взгляд на Максе. Белки красные, бровь рассечена.

– До… догадывался.

– Ну и зачем тогда?

Молчание. Убер вдруг улыбнулся. Через силу.

– А вдруг бы я ошибся? – светлые глаза скинхеда смотрели на Макса. – Знаешь, как иногда хочется ошибиться?

Трепещущий свет карбидки, глухой гул туннелей…

– Знаю, – сказал Макс.

– Я слышал, вы там, у себя на Нарве, поклоняетесь Сталину, – сказал Убер. – Слышь, ты, кривой нос! Это правда?

Хаммер задумался, повернулся к скинхеду.

– Ну… правда. И че?

– Сталин – отстой, – сказал Убер раздельно.

Хаммер с размаху ударил его ботинком в живот – скинхед согнулся. Хаммер выхватил «грач»…

– Нет! – приказал Макс. – Он тебя провоцирует.

Убер засмеялся. С трудом сел и прислонился спиной к стене. Откинул голову. Из рассеченной брови по лицу текла кровь.

– Выглядишь, как дерьмо, – Макс присел на корточки, заглянул ему в лицо. – Зачем ты это делаешь, Убер?

– Революция.

– Что?

Убер закашлялся, сплюнул кровью.

– Я говорю: всему миру нужна революция. Возможно, это единственный выход для нас. Для всего нашего чертового подземного сука рая точка ру.

– Да-а, – протянул Макс. – Хорошо тебя по башке стукнули.

Разбитые губы скинхеда изогнулись в усмешке.

– В точку, брат. А Сталин все-таки отстой.

Хаммер зарычал.

– Не обижай чужих богов, Убер… – посоветовал Макс. – Иначе они могут обидеть тебя в ответ… Пошлют какого-нибудь ангела мщения или кто у них там есть. Чего ты все время ржешь, придурок?!

– Я вспомнил, как меня однажды назвали «ангелом». И что случилось дальше.

– Дальше? – Макс вздернул подбородок. – И что же?

Убер внезапно перестал смеяться. Мертвые голубые глаза.

– Я их всех убил.

– А ты вообще мелкий тиран, Лётчик. Классический такой, из античной истории. Я ведь знаю, что этот ваш Сталин на Нарвской – это просто-напросто божок, чтобы держать население в узде. Опиум для народа, верно, брат?

Скажи честно. Тебе ведь на фиг не нужна никакая революция, Лётчик? Ты просто готов брать прутик и сшибать те колосья, что чуть выше других.