Греве снова покосился на Остелецкого. Тот ободряюще улыбнулся в ответ.

– Я готов покрыть часть суммы из собственных средств. – осторожно сказал барон. – Скажем, треть. Но целиком её мне не потянуть.

Юлдашев пожал плечами.

– Не вижу сложностей. Вновь созданное общество объявит о сборе денег по подписке. Советую сделать это в каком-нибудь известном месте – скажем, в Императорском Географическом обществе. Наверняка это вызовет повышенный интерес к вашему начинанию, а я со своей стороны позабочусь, чтобы жертвователей было побольше.

– Мсье Жюль Верн может устроить сбор средств и во Франции. Не сомневаюсь, когда будет объявлено о цели нашего начинания, деньги потекут рекой!

– Не могу разделить вашей уверенности, Карл Вильгельмыч. Французы – народ скуповатый, прижимистый. И вообще, желательно, чтобы проект был чисто русским – и дирижабль, и деньги и всё остальное.

Греве растерялся.

– Но как же мсье Жюль Верн? Я рассчитывал, что он полетит с нами…

– Без него, конечно, не обойтись. – согласился граф. – Скажу больше: хорошо бы подобрать ещё одного француза, желательно, живущего у нас или тесно связанного с Россией.

– Смешанный франко-русский экипаж? – уточнил Вениамин.

– Вот именно. Тем самым мы, с одной стороны, продемонстрируем уважение к Франции, а с другой – покажем, что такие предприятия по плечу только России, раз уж иностранных денег в проекте не будет ни сантима…

Остелецкий помолчал, что-то про себя прикидывая.

– Что ж, граф, пожалуй, у меня есть вариант. Обдумаю.

– Тогда можно считать, что мы обо всём договорились, господа. – Юлдашев встал, давая понять, что разговор подошёл к концу. Его собеседники торопливо повскакивали с кресел, причём барон едва не опрокинул своё. Юлдашев слегка усмехнулся – правой стороной лица, обращённой к Вениамину.

– А сейчас – извините, барон, у нас с вашим другом Павловичем есть ещё несколько вопросов…

– Да-да, разумеется… – заторопился Греве. – Венеч… господин капитан, встретимся за ужином у «Палкина», как договаривались…

Когда дверь за бароном затворилась – было слышно, как щёлкнул в приёмной каблуками провожавший его адъютант, – Юлдашев повернулся к Остелецкому.

– Скажите, Вениамин Павлович, вам когда в последний раз говорили, что вы сумасшедший? Если давно – то я, так и быть, восполню это упущение.

– Сумасшедший? – Остелецкий, прекрасно понявший, что имеет в виду его патрон, состроил недоумённую физиономию. – Вы, вероятно, о перелёте через Африку? Согласен, идея несколько экстравагантная, но вы же, как я понял, её поддержали?

– Не валяйте дурака, прошу вас! – граф поморщился. – Конечно, поддержал, и буду поддерживать впредь! Я говорю сейчас не о перелёте, а о вашей идиотской затее с Бёртоном!

Давайте-ка прямо сейчас излагайте всё по пунктам, в подробностях – и постарайтесь быть поубедительнее, а то мне, в самом деле, придётся отправить вас в дом скорби прямо из этого кабинета!

От Моонзундского архипелага, с далёкого Готланда, со стороны Датских проливов наползали на Финский залив серо- свинцовые тучи. Задувающий с зюйд-веста ветер то и дело приносил дождевые шквалы – погода портилась, но это, похоже, ничуть не мешало шеренге низких кораблей, маячащих на фоне далёкого берега. Короткая, злая волна, обычная для Финского залива, барабанила в правую скулу «Рынды» – корвет, покинув Кронштадт, шёл к весту на экономических семи с половиной узлах, имея на правом траверзе скалистые острова, называемые «Волчьими шхерами». Оттуда, с серых гранитных верков Свеаборгской морской крепости глядели в залив тяжёлые крупповские пушки.