– Никогда не слышал об этом писателе. – шепнул литератор своему спутнику. Им с бароном не досталось сидячих мест, так что выступления пришлось слушать, стоя между колонн в конце зала.

– Неудивительно, мсье. – отозвался Греве. – Это сугубо наше, русское, иностранцам не слишком интересно. Хотя, насколько мне известно, книга переводилась на многие европейские языки, включая и французский.

– …но даже этот роман, где говорится, в том числе, и о некоторых научных чудесах будущего, посвящён в основном, преобразованию общества и государства. – докладчику пришлось повысить голос, поскольку гул в зале не утихал. – Прочие детали намечены лишь в самых общих чертах, вдаваться в подробности автор не счёл нужным. Чего никак не скажешь о рассказе американца Эдгара Алана По «Необыкновенное приключение некоего Ганса Пфааля». В нём, немало внимания уделено именно техническим подробностям – конструкции построенного главным героем гигантского воздушного шара и способах получения лёгкого газа, неизвестного никому, кроме таинственного гражданина города Нант…

Барон при этих словах усмехнулся.

– Может, это о вас, мсье? – прошептал он, обращаясь к спутнику. – Вы ведь тоже родом из Нанта, и к тому же так замечательно описали путешествие на воздушном шаре через Африку…

– Я знаком с этим рассказом По, как и с другими его произведениями. – так же шёпотом отозвался француз. – И, безусловно, отдаю должное его таланту. Но должен вас разочаровать друг мой: в тридцать пятом, когда он увидел свет, мне было всего семь лет – я не помышлял ни о воздушных шарах, ни о лёгком газе, а если и путешествовал, то лишь пешком под стол, да изредка на соседний двор!

– И теперь от творений Эдгара По мы переходим к жанру научного романа, созданному Жюлем Верном. – докладчик приосанился, всем своим видом показывая, что приступает к главной части своего выступления. – Именно этот жанр и составляет тему нашего сегодняшнего собрания, и именно ему будут посвящены несколько следующих выступлений. Но прежде я хочу дать слово нашему товарищу, студенту Технологички, который, подобно доктору Фергюсону, Импи Бабрикену, Робуру-Завоевателю и прочим персонажам, порождённым талантом великого футуровидца, собирается воплотить свои инженерные идеи в действительность. Прошу вас, господин Анисимов!

Сидящие в зале зашумели, заозирались, высматривая молодого человека, спешащего из задних рядов к кафедре. Те, кто сидел поближе, могли разглядеть гражданский знак ордена святой Анны, прикреплённый к лацкану форменного сюртука.

– Это же Матвей Анисимов! – удивился барон. – Мой протеже и знакомый ещё по Индокитаю, я о нём давеча упоминал… Вот уж не думал, что он тоже увлечён футуровидением!

– Насколько я понимаю, этот молодой человек занимается более техникой, нежели литературой. – ответил собеседник барона. – Хотя, тема его доклада меня заинтересовала – так что, если вы не против, давайте послушаем.

Греве кивнул.

– Как вам будет угодно, мсье! А когда собрание закончится, я вас познакомлю. Уверен, вам найдётся, о чём побеседовать!

От Сенатской площади до пересечения Московского и Загородного проспектов, где стоит здание Технологического института, под крышей которого состоялось вышеописанное литературное мероприятие, рукой подать – версты полторы, не больше. Но… мало ли в столице Империи ежедневно проходит разнообразных литературных вечеров, публичных чтений, выставок и прочих событий культурной жизни? Возможно, среди столичных репортёров нашёлся бы такой, кто был в курсе их всех – но к капитану второго ранга Сергею Казанкову, только что вышедшему из-под шпица (так среди флотских офицеров было принято именовать здание Адмиралтейства, чей восточный фасад как раз и выходит на Сенатскую), это не относилось. Он понятия не имел о сборище футуровидцев, более того – расскажи ему кто-то об этом, несомненно, любопытном мероприятии, рассеянно кивнул бы в ответ и выбросил полученные сведения из головы. У него хватало забот, из-за которых немудрено забыть и о вещах куда более важных, чем студенческие споры о техническом прогрессе и его отражении в беллетристике.