– Кто вы? – просто спросил Данилов, демонстрируя удостоверение.

– Главный бухгалтер Заломов Василий Васильевич.

Глубоко посаженные глазки главбуха хищно вцепились в лицо Данилову, расчленяя его на фрагменты. Сначала они прошлись по его открытому лбу, пощупали высокие скулы, обошли вниманием прямой правильной формы нос, неприлично сосредоточившись на полных губах, и тут же нырнули в черные даниловские глаза, как скальпелем в них пырнули.

– К вашим услугам.

– Что вы здесь делаете? – Данилов кивнул на стойку, а потом на дверь Соседовой. – Там и тут никого нет. Алла Юрьевна уехала, насколько мне известно.

– Мне тоже это известно, юноша, – неприятным голосом ответил Заломов. Обвел взглядом приемную. – А здесь я… Здесь я рассуждаю, юноша. Размышляю и сопоставляю.

– И о чем же вы размышляете?

Данилов обошел его, зашел за стойку, потом за шкаф, внимательно осмотрел раковину. Для чего-то понюхал сток. Пахло моющим средством. Ясно, поработала уборщица. Она всегда убирала по вечерам, он уже это знал. После того, как все уходили. Потом влез в шкаф и принялся осматривать посуду на полке. Дорогой чайный и кофейный сервизы. Несколько серебряных подносов, столовые приборы. Он достал перевернутый вверх дном кофейник, который стоял с самого края, осмотрел его, снова зачем-то понюхал.

– Вы движетесь в правильном направлении, юноша! – вдруг воскликнул Заломов, хищно оскалившись, и хлопнул в ладоши. – Я бы сказал – «горячо»!

– В смысле? – Данилов потряс кофейником. – Вы хотите сказать, что яд вчерашним вечером был тут?!

– Думаю, что да. – Заломов обошел стойку, подошел к Данилову вплотную. Взял из его рук кофейник, осмотрел его. И тоже для чего-то понюхал. – Бедный Савельев, бедная Сонечка. Они выпили яд, который предназначался Соседовой.

– Та-ак… – Данилов остолбенел. Вытащил аккуратно кофейник из цепких жестких пальцев Заломова. Вернул его на полку. – Давайте-ка с этого места поподробнее. Идет?

– Как прикажете, – Заломов развел руками и вдруг пригласил всех в свой кабинет. – Там мне как-то сподручнее и рассуждается лучше.

Прошли в его кабинет – это была следующая за приемной дверь по коридору. Игорек застыл у входа. Данилов по привычке сел у окна, вытянул ноги, сцепил руки на животе, полуприкрыл глаза. Заломов какое-то мгновение неодобрительно его рассматривал, потом со вздохом прошел на свое место за громадный, как торговый прилавок, стол.

– Итак, вы считаете, что яд был в кофейнике? – нарушил тишину Данилов.

– Я не считаю, юноша. Я в этом уверен, – проскрипел Заломов и забарабанил сухими, как ветки погибшего дерева, пальцами по столешнице. – Я много думал эти часы. Все по минутам вспоминал. И пришел к выводу, что… что Гена и София попались случайно. Отравить хотели не их.

– А кого? – Данилов уже догадался, уже знал ответ, но услышать все же хотел.

– Соседову! Конечно, ей предназначался яд. И она сама, дура, виновата! – Левая щека главбуха нервно дернулась, губы сжались тонкой полосой. – Устроила шоу, понимаешь!

– Давайте по порядку. – попросил Данилов. – Яд, по вашим предположениям, находился в кофейнике, так?

– Так.

– Кофе предназначался Соседовой?

– Совершенно верно. Был, был у нее такой ритуал – выпивать кофе перед совещанием, в момент совещания и после. София готовила ей кофе ровно на четыре чашки. Вот Алка пила две до совещания. Одну – пока мотала нам нервы. И одну – уже после того, как все уходили. Отходила, так сказать.

– Так бывало всегда? – уточнил Данилов, нехотя достал блокнот и сделал там несколько пометок.

– Совершенно верно. Правилам своим она никогда не изменяла. За исключением того рокового вечера. – Заломов так глубоко втянул в себя воздух, будто решил оставить их в своем кабинете в полном вакууме. – Но слишком уж мерзкой была повестка. Слишком. И выпить чашку в процессе Алка забыла. Руки у нее были заняты. Она все время шпилила кнопку черной кожаной папки. А потом ей было не до этого.