Ларсен стал извлекать из шкафа одежду, прикидывая, что бы надеть. Натянул на себя свежую рубаху, взял в руки несколько галстуков, оценивающе их пересмотрел, выбрал один. Краем глаза заметил, как один из полицейских, остановившись возле штабелей ящиков, долго задумчиво их рассматривал. Любопытство взяло верх: потряс верхний. И он отозвался стеклянным звоном.

– Осторожно! – строго сказал Ларсен. – Там лекарства!

– Ты быстрее поворачивайся! – уже начал сердиться старший полицейский. – Ночь на дворе!

Ларсен не стал отвечать, перебирая что-то в шкафу. Оттуда вывалилась куча старых газет, затем шляпа-котелок.

Старший полицейский остановился за спиной Ларсена, заглянул в шкаф:

– И откуда у господина редактора будут деньги на хорошую одежду, если он все их тратит на социализм? – задумчиво, сам себе задал вопрос полицейский и бросил взгляд на ноги Ларсена. – Даже сапожную щетку не может купить.

Ларсен демонстративно скомкал газету, протер ею ботинки. Когда распрямился, один из полицейских нахлобучил ему на голову шляпу-котелок, оценивающе взглянул, слегка подправил. После этого оглядел его целиком и удовлетворенно произнес:

– Ну, вот! Стал хоть чуть-чуть на человека похож. – И добавил: – Будешь у премьер-министра, не забудь ему сказать, что полиция обошлась с тобой лучше, чем родная мама.

Проплутав по городу, полицейский автомобиль выехал на богатые и хорошо освещенные центральные улицы и остановился у строгого здания риксдага.

Старший полицейский проводил Ларсена до входной двери и, уже стоя перед нею, взглянул на часы. И почти тотчас перед ними широко распахнулась тяжелая дверь.

– Иди!

Только сейчас Ларсен поверил, что полицейские не подсмеивались над ним, не шутили, и у него действительно предстояла какая-то важная встреча. Если не с самим премьер-министром, то все равно с кем-то из важных государственных чиновников.

Но, теряясь в догадках, он так и не смог понять, зачем он им нужен, какие у него могут быть с ними общие дела? Вполне возможно, это вообще какая-то ошибка. Впрочем, какой смысл ломать голову, если скоро все станет на свои места? Если ошибка, извинятся и выставят за эту массивную государственную дверь.

Пока он так размышлял, одергивая полы куртки и поправляя галстук, перед ним возник невысокий лощеный правительственный чиновник.

– Господин Ларсен?

– К вашим услугам.

Чиновник сделал приглашающий жест и пошел по ковровым дорожкам в глубь здания. Ларсен двинулся следом.

Отражаясь в богатых зеркалах, он бесшумно, словно тень, продвигался по широким коридорам. Все происходящее смущало его: он уже давно привык к грубости, оскорблениям, обидам, привык к яростной жестокой борьбе за выживание. Ни с чем подобным, ни с блистающими золотом тяжелыми люстрами, ни с ослепительно-белым мрамором дворцовых анфилад он слишком давно не соприкасался. Да и прежде это случалось редко и коротко. Вся эта роскошь должна была подавлять человека, напоминать ему, что здесь делается большая политика.

Ларсен коротко остановился, чтобы сосредоточиться и взять себя в руки. Провожающий его чиновник, не оборачиваясь, тоже остановился, видимо, все время держал его зеркальное отражение в поле своего зрения. Он, похоже, давно здесь работал и знал, как действуют эти стены на любого оказавшегося в них человека.

Они пошли дальше и вскоре оказались в просторном длинном кабинете, в котором большой резной стол занимал едва ли четвертую часть его пространства. Кабинет был пуст. Потом сзади Ларсена раздался какой-то едва слышимый звук, он обернулся и увидел издалека, из глубины кабинета, идущего к нему человека. Он узнал его, это был… премьер-министр Хольнер. В руке у него дымила сигара. Подойдя к Ларсену, Хольнер взмахом руки с сигарой указал ему на кресло: