– Ещё чаю? – любезно предложил друг.

– И пирогов с собой, – воспользовалась моментом Мьюза.

– Гуляем, – заключил Дьянар. Забрал стаканы и снова отправился к чёрному ходу.

Погода радовала. Чистое закатное небо – ни тучки, ни облачка. Лёгкий потеплевший ветер. И наконец-то ничего ниоткуда не капало – даже деревья уже подсохли.

Парк быстро заполнялся людьми. Пестрели яркие летние платья. Светлели мужские костюмы. Стучали каблучки туфель. Быстро-быстро топотали детские босоножки. И каждый уголок парка звенел многоголосицей – смех, радостные детские взвизги, равномерный гул сплетен со скамеек и из-за столиков. Ко всеобщему счастью, лето снова вернулось в Синедолье, чтобы согреть его обитателей перед долгой ледяной зимой. А вот надолго или лишь на пару дней – не смог бы предсказать ни один колдун. Погода на Севере очень непредсказуемая.

Мьюза расстегнула плащ, наслаждаясь вечерним теплом. Дьянар, едва они отошли от булочной, встретил знакомого и теперь шептался с ним в отдалении, а она наблюдала, как расползаются по старой брусчатке тени, слушала голоса и шелест листвы и старалась ни о чём не думать.

Рано. Река жизни, последний год текущая тихо и ровно, резко разогналась и уже подбиралась к порогам. И сейчас она несла Мьюзу не только к вероятной разгадке последнего дела, но и к выбору, который всё-таки придётся сделать.

Возвращаться в Сыскное ведомство или нет? Возвращаться к сыску вообще или нет? Может она не быть сыскником или нет?

– Я дико извиняюсь, – Дьянар бесцеремонно вмешался в её мысли. – Давай уйдём подальше от главных аллей. Или по домам?

Спрятанные в сумке пироги (а в подвале – частично восстановленное дело мастера Фьераса, муж точно туда его спрятал) отчаянно манили домой, но Мьюза решительно застегнула сумку, перехватила стакан с остывшим чаем, отрицательно мотнула головой и первой спустилась с аллеи на узкую тропку, уводящую в сумрачную парковую дубраву.

– Зимой дома насижусь, – наверное… – С детей возьмёшь деньгами. И никаких бесконечных услуг после.

– Тогда пополам, – выдвинул встречное условие друг. – Потому что ты тоже в деле. Спорить будешь?

– Не сегодня, – усмехнулась Мьюза. – Сегодня я в шоке и в раздумьях. И свои песни про свободный сыск не начинай. Вот будут у тебя дети…

Дьянар закатил глаза:

– А может, и есть, откуда мне знать?

Мьюза чуть не споткнулась – такого ответа она ещё не слышала.

– По крови искать не пробовал? – она оглянулась.

Друг поёжился:

– Да ну… Я по уши в делах, не приведи Чёрная, нахлынут… И вообще, я пошутил. Чего ты сразу про детей, чуть что? Не хочешь работать в сыске – я же не заставляю. Просто вижу, что тебе скучно без прежней работы, вот и предлагаю варианты. А ты всё дети да дети… Быть матерью – это хорошо, а быть квохчущей наседкой – плохо.

– А что, есть признаки? – Мьюза встревожилась.

Матерей-наседок она осуждала, но в последнее время смутно ощущала, что в общении со своими мальчишками сворачивает в то самое русло. Даже муж начал на это осторожно намекать.

– Есть, – кивнул Дьянар и, пользуясь шириной тропинки, поравнялся с Мьюзой. – Поэтому дело подоспело весьма кстати. И поэтому я добываю выписки. А ты изучаешь дневники мастера Фьераса. Кстати. Страшный мост. Твоя сестра должна знать о нём больше нас… хотя служителям даже с семьёй запрещено делиться тайнами. Но на кой этот мост так берегут, а? Знаешь?

– Из Эшьи слова нужного не вытянешь, – Мьюза качнула головой. – Я тысячу раз спрашивала про мост – и ребёнком, и взрослой, – но каждый раз слышала одно и то же: «Это достояние города. Он нам нужен». Точка. Однако мой старый колдун, мастер