– Приходи, будет здорово.

Молли перебирает пальцами по большой вытатуированной фее у себя на плече.

Я на минуту задумываюсь и все же качаю головой:

– Извини, у меня на сегодня другие планы.

– Жаль. А Зед хотел тебя видеть. – Я не могу удержаться от улыбки, и она тоже улыбается. – Что? Он только вчера о тебе говорил.

– Не думаю, что… Даже если и так, у меня есть парень, – отвечаю я, но ее улыбка только делается шире.

– Жаль, а то можно было бы объединиться, – двусмысленно говорит она, и я внутренне благодарю бога, что на кассе называют мой заказ.

В спешке хватаю чашку, и горячий кофе проливается мне на руку. Чертыхаюсь, надеясь, что выходные не продолжатся так же, как начались. Молли машет мне, отвечаю ей вежливой улыбкой и выхожу из кафе. Ее слова не выходят у меня из головы. Объединиться с кем? С ней и Хардином? Они действительно знакомы? Зед, конечно, красавчик, но у меня есть Ной, и я не буду заставлять его страдать. Да, на этой неделе мы мало общались, но это потому, что оба были заняты. Решаю, что надо позвонить ему вечером и узнать, как он там без меня.

После конфуза с чашкой и встречи с мисс Розовые Кудри день вроде бы выправляется.

Мы с Лэндоном договаривались встретиться в кафе перед занятиями, и когда я подхожу, он с улыбкой ждет меня, прислонившись к стене.

– Я уйду с лекции через полчаса. Забыл сказать, сегодня лечу домой на выходные, – говорит он.

Я рада, что Лэндону удастся встретиться с Дакотой, но то, что придется сидеть на британской литературе в одиночестве, мне совсем не нравится. Особенно, если на лекцию заявится Хардин. В среду его не было, насколько я помню.

– Так скоро? Семестр только начался.

– У нее – день рождения, я пообещал там быть еще несколько месяцев назад, – отвечает мой друг, пожимая плечами.

В аудитории Хардин, как обычно, садится позади меня, но не говорит ни слова, даже после того, как Лэндон уходит. В его присутствии лекция меня не так радует.

– В понедельник начинаем обсуждение романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение», – объявляет профессор Хилл в заключение.

Чуть не визжу от радости. Это один из моих любимых романов, я перечитывала его раз десять.

После занятий Хардин подходит ко мне, и по его взгляду я догадываюсь, что он собирается мне сказать очередную гадость.

– Тебе, видимо, очень нравится мистер Дарси.

– Он нравится каждой женщине, читавшей «Гордость и предубеждение», – заявляю я, отвернувшись.

Мы доходим до перекрестка, и я смотрю по сторонам.

– Ну, это точно, – усмехается Хардин, по-прежнему идущий вместе со мной.

– Ты просто не понимаешь, в чем его привлекательность.

Вспоминаю библиотеку в комнате Хардина. Не может быть, чтобы это были его книги. Или может?

– Грубый и нетерпимый мужик становится романтическим героем? Смешно. Если бы у Элизабет было хоть немного мозгов, она сразу послала бы его подальше.

По-моему, это очень смешно, но я заставляю себя промолчать. Мне нравится наша небольшая стычка о литературе. Впрочем, это ненадолго, максимум минуты на три – пока он не брякнет что-нибудь неприятное. Поднимаю глаза и вижу ямочки на щеках Хардина. Он улыбается, и я не могу не признать, что он красив. Даже с пирсингом.

– Значит, ты согласна, что Элизабет – дура? – Он приподнимает бровь.

– Нет, она является одним из самых ярких и самых сложных из когда-либо описанных персонажей. – Я защищаю героиню романа, повторяя фразу из любимого фильма.

Он смеется, и я смеюсь вместе с ним. Но через несколько секунд он резко обрывает смех, и в его глазах что-то мелькает.

– Пока, Тереза, – говорит он, поворачивается на каблуках и уносится обратно.