Когда с одеждой было покончено, я обмотала волосы полотенцем и вернулась к папе. Он уже был переодет в чистую, другую рубашку, а рядом с ним, на столе находилось несколько блюд с едой.

- Присаживайся, сейчас поешь, а потом я обработаю твои раны, - говорит он, кивая на диван напротив.

Я опускаюсь на указанное место, но есть не спешу. Не хочу. Даже кусок в горло не лезет.

- Ами… Тебе нужно поесть, - настаивает папа.

- Не могу… Зная что он где-то там… Может быть голодным…

- Ами, - нежно говорит папа, покидая свое место и размещаясь рядом со мной. Он заключает меня в свои объятия и прижимает к своей груди.

- Почему ты думаешь о самом плохом? Таких маленьких детей на органы не крадут… А воровать младенца для того чтобы просто убить… В этом нет смысла, - пытается успокоить он меня.

Я и сама это понимаю, тем более та женщина, которая украла у меня Дамира… Она смотрела на него как-то нежно, с любовью, что ли… Она точно не была убийцей, здесь что-то другое. Но эти мысли всё равно не приносили мне необходимого облегчения… Пока Дамир не окажется в моих руках - я не успокоюсь, а моё воспаленное подсознание будет постоянно рисовать мне самый худший исход.

- Поешь, или мне придется покормить тебя с ложечки, - говорит он, и я натянуто улыбаюсь. А затем всё же беру ложку и немного съедаю крем-супа. – Молодец, - хвалит меня папа, когда я заканчиваю есть. После чего тянется за пакетом рядом и достает оттуда всё для обработки ран и ушибов. – Давай ладони, - просит, и я протягиваю ему руки. Он осторожно обрабатывает царапины. – Откуда это у тебя?

- Упала, когда бежала за автобусом, в который села женщина с моим ребёнком…, - отвечаю.

- А лицо? – спрашивает, поднимая свой взгляд к моему лицу. Я ничего не отвечаю, а просто отвожу взгляд в сторону. Папа осторожно обрабатывает рану на губе. После чего, слегка отводит воротник толстовки и смотрит на шею. Там у меня, оказывается, осталась борозда после удушья Стасом. – И это упала? – спрашивает.

Отрицательно качаю головой и плачу.

- Муж…, - признаюсь.

Папа обнимает меня. Жалеет. Его руки при этом дрожали, а сердце грохотало в груди словно бешенное. Он волновался за меня и злился на Стаса, но пытался скрыть это. Ведь я и так много пережила… В этот момент он давал мне только поддержку. Не было никаких расспросов, высказывания за мой глупый выбор или осуждения за то, что я это терпела и скрывала.

– А в больнице почему лежала? – уточняет, и я показываю ему рану на голове. – Твою ж…, - ругается он, но вовремя сдерживается. – Тот ублюдок? – уточняет. Я киваю. – К нему я ещё доберусь…, - обещает папа, снова обнимая меня. – Ничего, скоро мы найдет твоего малыша, я заберу вас к себе и мы будем жить вместе, а прошлое забудется как кошмарный сон… Вот увидишь. Я сделаю всё для того чтобы вы были счастливы и ни в чём не нуждались.

- Пап…, - шепчу и обнимаю его. – Спасибо тебе… Спасибо, что ты рядом… Что со мной…

Папа глубоко вдыхает, прижимая большой, и указательный палец к глазам… Растрогался, но конечно сдержал слёзы, которые я уже заметила в его глазах. Для него наша встреча и близость, тоже особенный момент.

Мы столько лет не виделись и были порознь, из-за прихоти мамы… Как можно быть такой черствой и жестокой?

Папа обрабатывает остальные раны, а затем откладывает свои медицинские принадлежности и говорит:

- А теперь рассказывай всё по порядку…

И я рассказываю, начиная из того, что Стаса мне выбрала мама, что я не хотела этого брака и что изначально всё было хорошо. А затем я рассказала ему о том, что забеременела от другого мужчины, что у меня была мимолетная связь.