Полчаса по утрам мы были мужем и женой. Я жертвовала сном ради этих тридцати минут. Чтобы не забыть, что у меня все же есть муж. Мужчина.

Мужиков полно вокруг. Захочу и найду себе другого. На полчаса. Даже претенденты есть. Вот захочу, и…

− Да уж, захочу ли? – плюхаюсь на кровать и закрываю глаза.

Я брезгливая. До ужаса. А Стас родной мужчина. Родной. Свой. Своя рубашка, та, что ближе к телу. Чужого мужика к себе не захочу подпускать, даже на пушечный выстрел. Я же себя знаю. Значит, быть мне одинокой до конца дней.

Но и жить с предателем не могу. Зная, что у него ребенок от Зойки…

Интересно, правду ли он мне рассказал? Была ли опухоль и совет врача сдать семя в криохранилище? Стас мечтал об еще одном ребенке, раньше постоянно заводил разговор о том, что нам нужно родить, пока молоды.

Но я не могла терять столько времени. У меня же бизнес. В моей жизни нет времени на беременность и роды, на декретный отпуск. Муж уговаривал, просил и пару раз даже умолял меня. Мы ссорились только из−за этого, и я уезжала на Алтай, чтобы остыть. Там у меня есть еще одно кафе, «Снежный пик», доставшееся в наследство от любимого дядюшки.

Да и кафе это, пожалуй, самое любимое из всех.

Надо собрать чемодан и уехать к маме. Наш папа умер недавно, она там совсем одна в огромном доме. Я часто ночую у нее, все равно.

День сегодня был трудный, я вымотана до предела. Последняя мысль была о том, что чемодан нужно достать с верхней полки в гардеробной, а для этого нужно выкатить стремянку, которая сломалась и норовит сложиться пополам от нагрузки. Только Стас с ней может справиться. А мне все это делать сейчас так лень.

Проснулась утром в своей постели, заботливо прикрытая пледом. Не поможет тебе это, Исаев!

После душа оделась, наметив себе приехать днем за вещами, вышла в коридор. Из кухни тянуло ароматом омлета с грибами, хотелось есть, но я уверенно двинулась в сторону входной двери.

− Лёличка, позавтракай хотя бы, − высунулся в коридор муж в фартуке. Сделала вид, что не услышала. – Оль, я твой любимый омлет приготовил…

− Не делай вид, что ничего не произошло, − наставляю на Исаева одну туфлю, с раздражением надевая другую. – Нашей семьи больше нет. Ты ее разрушил.

− Я? А мне кажется, наша семья сама уже давно рухнула, − вздыхает Исаев, приближаясь еще на пару шагов. – Да и я тебе давно не нужен. Бизнес твой все тебе заместил. Не уходи, я сам съеду. Вещи все равно в машине лежат. Просто я не могу предать маленького мальчика, он совсем один остался.

− Ну да, лучше предать меня и дочь.

− Я не предавал вас. Просто утаил существование сына. Я сам о нем узнал недавно. И у меня нет выбора, раз ты против приютить малыша.

− Приютить? Как щенка? Это ребенок, Исаев! Маленький. Ты понятия не имеешь, что с ним делать даже. И вообще… мне от этой лживой сучки ребенок не нужен.

Хлопаю дверью и бегу вниз по лестнице. Только выскочив из подъезда, понимаю, что забыла ключи от своей машины. Стоит, красненькая, на своем месте сиротливо. Я привыкла, что Стас отвозит меня на работу.

Отвозил.

Поднимаю голову, отыскиваю глазами свой балкон. Нет, подниматься за ключами не буду. Вызываю такси.

Сижу на скамейке у подъезда, на душе так гадко. Будто едким табачным дымом все внутри пропиталось, покрылось чернотой. Семья давно рухнула…

Да, давно. Мы перестали бывать вместе, отдыхать. Перестали выезжать по выходным на пикники, или ходить в кино и театр. Перестали отмечать дни рождения. Деньги вытеснили семейное счастье.

Вспомнилось вдруг, как мы ходили в детское кафе с пятилетней Юлькой. Стас работал юристом в госслужбе, я трудилась бухгалтером на фабрике мороженого. В тот день у нас был праздник. Просто потому что выходной. Просто мы получили недавно мизерную зарплату.