Ужин проходил в тишине. Гробовой. Её сопровождала только подача новых блюд, смена тарелок и столовых приборов и срежет вилок и ножей по фарфору, который нам подарили на свадьбу.

Заводить ничем не обремененные приятельские беседы никто не решался. Тигран торопился скорее проглотить все, что появлялось перед ним, я же наслаждалась каждым кусочком еды и каждым глотком вина.

Исмаилов любил хорошее вино и умел удивлять своим выбором. Сегодня было красное сухое. Итальянское. Я не знала ни название винодельни, ни год урожая, лишь то, что напиток немного обжигал горло, и казался крепче, чем принято для классических вин. После него на языке не оставалось горечи, поэтому я не отказалась от еще одного бокала. Вероятно для храбрости.

- Дорогие гости, раз уж вы все сегодня так неразговорчивы, позвольте сообщить вам одну важную новость, - перед десертом я поняла, что дольше тянуть не стоит и выпалила на одном дыхании. - Мы с мужем приняли решение развестись.

- Что ты… - Тигран вскочил на ноги и опасно накренился в мою сторону. В руке у него был столовый нож, достаточно острый для того, чтобы одним легким движением перерезать мне глотку.

- Не нужно.

Демона остановил мужчина сидящий от него по правую руку.

- Тигран Багдасарович, не стоит перебивать женщину, когда она хочет сказать нечто настолько важное. Нужно выслушать её. Очевидно, что над навыком “слушать людей” вам, как будущему политику, еще работать и работать. Можем начать прямо сейчас в вашем кабинете.

Это был не вопрос, а приказ. И Тигран подчинился, потому что на каждую шею найдется своя удавка.

Мне оставалось только дышать и молиться, чтобы этот неизвестный посильнее затянул шнурок на шее моего мужа.

***

Белинский устал от развернувшейся на первом этаже драмы. Только такой идиот как Исмаилов мог избивать жену и после этого приказать ей встречать гостей.

Псих. Конченый неуравновешенный маньяк, в которого уже влили слишком много денег.

Лилия казалась скромной женщиной, без замашек светской львицы и образа жены политика. Она была простой, в хорошем смысле этого слова, близкой к слову “нормальная”. Такая жена могла бы стать для Исмаилова лучшим другом и основным движущим его карьеру фактором.

Но этот самодовольный придурок все просрал.

- Мне жаль, Константин Борисович. Я приструню свою жену, она еще получит свое…

Тигран ходил от одного книжного шкафа к другому. Не шакал, а тявка. Самое бездарное и неудачное вложение денег Белинского за последние лет двадцать. Пиар-менеджеры где-то сильно просчитались, когда подбирали будущего кандидата на нужный пост, а сейчас было поздно что-либо менять.

- Ты дашь Лилии то, что она хочет.

- Нет.

- Тигран, ты дашь ей развод. Ты должен получить свои голоса и пройти по округу уже не как кандидат, а член партии.

- Но…

Белинского начинало это утомлять. Он повернул голову в сторону окна, давая понять, что доводы Исмаилова не имели никакого смысла, веса или логики. Его двигают как лицо и голос, а не как самостоятельно думающую фигуру.

- Нам не нужны скандалы Тигран. Они расстроят меня, а тебе не нужно, чтобы я расстраивался, ведь так? - Константин встал на ноги, подошел к нему и стал поправлять ранее расслабленный галстук мужчины. Застегнул верхние пуговицы у рубашки, до самой последней на горле. Та еле сошлась, но все таки пролезла в петельку. - Ты довел свою супругу до крайней степени отчаяния, она на грани и она права. Ты - животное, и один Бог знает, зачем эта женщина с тобой связалась, но сейчас ты дашь ей развод. И не заставляй меня повторяться.