– Да.

Как же я ненавидела этот сочувственно-жалостливый тон! Нет, у меня не всё в порядке! Я слепая, и хотя бы поэтому у меня не всё в порядке! Только не нужно меня жалеть, потому что я с этим живу и справляюсь. Хорошо или плохо – неважно. А остальное… Нет, не всё у меня в порядке. И уже в порядке не будет.

Денег на карточке у меня было достаточно, чтобы снять номер в простой гостинице. Муж всегда заботился, чтобы мне хватало на расходы. Всё для меня… Хороший способ откупиться.

– Простите, – услышав, что кто-то идёт, обратилась я, но человек прошёл мимо. – Простите, – обратилась к следующему, – вы могли бы проводить меня до стойки ресепшн?

Последовало привычно-тактичное «Да, конечно», и меня провели через холл.

Сколько я уже не плакала? Десять минут? Пятнадцать? Чувствовала, как внутри скручивается торнадо из эмоций. Как и взгляд оформляющей заселение сотрудницы отеля.

– Если нужна будет помощь, звоните на ресепшн. – Она продиктовала номер и повторила его.

– Проводите меня, пожалуйста, до лифта.

– Да, конечно, секундочку.

Секундочка растянулась на несколько минут – к стойке то и дело подходили люди. Я ждала. За эти пять лет я привыкла ждать, привыкла просить о помощи, привыкла не обращать внимания на взгляды, привыкла к равнодушию и ещё много к чему! И к любви я привыкла.

Любовь…

Торнадо сжал мои душу и сердце в тот момент, когда подошла администратор, но я проглотила слёзы и, только закрывшись в номере, дала им волю. Упала на кровать и, зарычав, сгребла одеяло. Несколько раз ударила по постели кулаками, а боль не проходила. Если можно умереть два раза за минуту, сегодня я это сделала.

Телефон зазвонил нежной мелодией. Булат…

Я сжала мобильный, не зная, что делать. Ждала долго, но всё-таки поднесла трубку к уху.

– Да, – ответила осипшим голосом.

– Динка, ты где?! – чуть ли не проорал муж. – Дома, похоже, кто-то был. Вещи раскурочены и… Дина! Дина, что с тобой?!

– Со мной ничего. – Голос сипел, но слёзы вдруг закончились. – И дома никого не было, Булат. Это я.

– Что ты?

– Я раскидала вещи. Я… – И опять сдавленные рыдания.

– Дина!

– Я всё знаю, Булат! – заорала я. – Всё! И про аварию, и про Иру!

Наступила тишина. Я сильнее прижала телефон, дыхание рвалось из груди со слезами и хрипом.

– Ты слышишь?! Слышишь?! Я всё знаю! Это был ты! Вначале изуродовал меня, а потом решил поиграть в хорошего мужа! Как ты мог?!

– Динка, тихо. Давай…

– Что давай?! Встретимся и поговорим?! Что?! Скажи, что она наврала! Скажи мне, и я поверю.

Он молчал. Я жалобно заскулила. Последняя, хоть и хлипкая надежда разбилась вдребезги.

– Никогда, – процедила я. – Никогда больше не появляйся в моей жизни. Не ищи меня, не звони мне и не пиши. Забудь, что я есть. Ты – худшее, что со мной когда-либо было. Ты… Я больше ничего не хочу. И запомни: я без тебя проживу.

– Подожди, Дина!

– Забудь меня. Я буду ненавидеть тебя всю жизнь, я буду проклинать тебя всю жизнь, Булат. Никаких слов не хватит, чтобы сказать, как я ненавижу тебя и презираю. Ты для меня умер.

Я нажала на отбой и взвыла пуще прежнего. Это не он умер – это я умерла за сегодняшний день в третий раз. Это моё сердце только что изрешетили предательством, а душу разодрали на части.

Чтобы не закричать в голос, я вцепилась зубами в уголок одеяла. Меня било ознобом, сердце заходилось в агонии и само сжигало себя дотла.

– Ты был для меня всем, – прохрипела я. – А теперь ты умер! Умер, умер! Меня убил и умер сам!

***

Три дня я провела, как в бреду. Помнила только, что заказывала воду и не выходила из номера. Меня бил озноб, не было сил встать с постели, а телефон время от времени звонил, пока не разрядился. На четвёртый день стало лучше, и я смогла по-человечески принять душ. Любимое платье на мне болталось, а есть по-прежнему не хотелось.