Ему удалось увернуться в последний момент. Почти. По итогу Королев, пытаясь объехать стоявшую как вкопанную одну малявку на его пути, снес боковое зеркало дорогой машины, за которое его родителям пришлось платить.

У меня же остался огромный синяк на бедре, и разбитый на мелкие осколки кукольный фарфоровый сервиз – последний подарок родителей перед автокатастрофой.

Казалось бы, после извинений, денежных и устных, стоило бы разойтись и забыть об этом инциденте. Но не тут-то было. Мы оказались соседями по одной лестничной клетке.

Я на всю жизнь запомнила взгляд карих глаз, что потемнел от злости. В нем безошибочно читались презрение, жестокость и обещание отомстить. Ведь после этого случая родители устроили ему хорошую трепку и на год лишили карманных денег.

Между нами была негласная война. И несмотря на то, что Ромашка был старше меня на четыре года, мне все равно хватало смелости и наглости кидать ему вызов.

В памяти навсегда останется его «случайно» вылитая на мои волосы банка синей краски. А он запомнил встречу моего кулака и его носа после очередной словесной перепалки.

Это продолжалось не один год. Наверное, каждый из нас уже и забыл, с чего все началось, и зачем вообще это нужно было – портить и усложнять жизнь друг другу. Только вот это превратилось в смысл жизни - вставать по утрам, чтобы придумать очередную гадость. Но все закончилось, когда Ромашка уехал из города в восемнадцать лет, и больше я его не видела. До сегодняшнего дня.

Прыщавый долговязый мальчишка превратился в красивого мужчину: темноволосого, широкоплечего, с легкой щетиной, что, несомненно, ему шла, и пронизывающим до самых косточек взглядом, в глубине которого можно разглядеть настоящий огонь.

Судя по брендовой белой рубашке, на манжетах которой были вышиты его инициалы, и дорогим часам, Королев был успешным в своем деле и в деньгах не нуждался. В голову прокралась мысль, что он может мне отказать просто так, из вредности, по старой памяти.

Он мне не поможет.

Мужчина передо мной вопросительно выгнул бровь.

— Вообще-то, Роман Станиславович, — поправил он меня, указывая рукой на кресло напротив, предлагая сесть.

После долгой паузы я, наконец, отмерла и двинулась вглубь кабинета, присаживаясь.

— Оливка? — спросил он, прищурившись, и добавил, прочистив горло. — То есть Оливия?

Взгляд встретился с карими глазами, обрамленными темными ресницами, и сердце сразу же пропустило удар. Ничего не смогла поделать с жаром, что распространился по щекам. Я медленно кивнула, все еще чувствуя колкие мурашки, что побежали по позвоночнику, стоило только услышать свое прозвище из детства.

— Не узнал тебя сразу. Блондинка, — его рот скривился, словно он действительно увидел что-то мерзкое.

Стало сразу же не по себе. Захотелось прикрыться от его неторопливо скользящего по мне взгляда. Блузка стала сразу сковывать, ощущаться узкой и слишком обтягивающей, выдавая лишние килограммы. Бедра в джинсах, наверное, кажутся слишком полными и вообще ужасно расплылись на кресле. А грязные волосы только усугубляли ситуацию, но я никогда не задумывалась, что этот цвет волос мне не идет. Ведь перекрасилась из шатенки в блондинку по просьбе мужа.

— Я просто не успела их уложить, — соврала, заправляя выбившуюся из хвоста прядь за ухо. — Оценивание внешнего вида обязательно для дела?

Длинные пальцы затарабанили по столу в такт моему пульсу, и потребовалось приложить усилия, чтобы перестать их разглядывать.

— Ты права, — усмехнулся Королев, продолжая сканировать меня взглядом. — По какому ты вопросу?