— Плевал я на этот бокал, — его пальцы кольцом обвили мои запястья, разворачивая ладонями вверх. — У тебя руки все в крови.

Картина действительно была ужасна даже сквозь молочную дымку из скопившихся слез. Не знаю, в какой момент начала плакать и успела так испугаться, что из-за собственного страха перестала чувствовать боль.

— Прости, ты не должен был этого увидеть.

— Увидеть что?

— Кровь, — произнесла еле слышно.

— Ты не переносишь вида крови?

— Нет, — я тряхнула головой. — Не я.

Королев потянул меня на себя, помогая подняться. Подвел к раковине и, настроив нужную температуру, опустил мои руки под воду. Я простояла так с минуту, наблюдая, как на дне белой керамики вода из ярко-красной становилась бледно-розовой.

Я пришла в себя, когда Рома уже успел вытереть мои ладони насухо и, достав из верхнего кухонного шкафчика аптечку, принялся промокать смоченной в перекиси ватой еще немного кровоточащие раны.

Наверное, меня так растрогало небольшое количество выпитого алкоголя, но то, как Ромашка аккуратно и нежно прикладывал антисептик к порезам и дул, чтобы тот не жёг, меня тронуло до новых слез.

— Никогда бы не подумала, что мальчик, которому я в детстве сломала нос, будет так старательно обрабатывать мои раны.

— Давай расставим все точки над i, — резко произнес Рома, поднимая на меня глаза. — Наша войнушка во дворе – это просто ребячество. Хотя твой хук справа и мой сломанный нос вообще-то не детские шалости, — Королев улыбнулся одной из своих теплых улыбок, что имела заразительный эффект. — Но мы выросли. И если ты думаешь, что я продолжу тебя терроризировать, бросая за шиворот жуков, то…

—Ты прав, прости, — произнесла тихо, желая в этот момент провалиться сквозь землю. — Не знаю, что на меня нашло…Точнее, знаю, просто… — я сделала один глубокой вдох, пытаясь связать собственные мысли. — Артур - он… не выносил вида крови, поэтому, когда я случайно резалась, он начинал громко кричать и…

— Он поднимал на тебя руку? — спросил Королев, в своей уже привычной манере перебивая меня.

— Что? Нет! — запротестовала я, вставая на защиту мужа. — Просто если он видел кровь, то начинал чувствовать тошноту и слабость, а мужчины по природе не любят быть слабыми, поэтому было вполне нормально…

Я попыталась все перевести в шутку и говорить так, чтобы это звучало как можно более беспечно, но по серьёзному лицу напротив и плотно сжатой мужской челюсти стало понятно, у меня плохо получалось.

— Это ненормально, — Рома жестко отчеканил каждое слово, посмотрев мне в глаза. — Еще раз спрашиваю, он бил тебя?

Я молчала, словно язык проглотила, чувствуя, как в уголках глаз вновь собираются слезы.

— Оливия, — устало выдохнув Королев, — помнишь, что я говорил, мне нужно знать абсолютно все, чтобы я мог тебе помочь.

— Он однажды поднял на меня руку. Просто замахнулся, без последующего удара, — призналась, отводя взгляд в сторону.

— Ты же понимаешь, что это ненормальная реакция? — осторожно спросил он. — Мужчина должен уметь контролировать свои эмоции и страхи и тем более не вымещать свои слабости на любимой женщине, запугивая её.

— Наверное, я просто не была его любимой, — ответила еле слышно, пожимая плечами.

Я с тоской взглянула на недоеденный ужин и размазанное пятно крови на полу.

— Мне нужно привести себя в чувства, а после я все уберу, — сказала, двигаясь по направлению к ванной комнате.

— Не беспокойся. Я разберусь с этим.

Несколько раз ополоснув лицо ледяной водой, я подняла голову и, посмотрев на свое отражение в зеркале …не узнала себя. Дело было не в моем ненатуральном цвете волос, не в небольших синяках под глазами от недосыпа, и тем более не в заплаканном лице.