− Марьяша… малышка моя… − шепчу, принимая ребенка.

Взглядом нахожу кресло−качалку, усаживаюсь в него и прикладываю малышку к груди. Девчушка замолкает, сосет молоко, чуть всхлипывая. А мне так хорошо, боль и тяжесть в груди уходит. Даже чуть не застонала.

− Идите, чаю выпейте, мы тут сами, − тихо говорит отец ребенка, и следом скрип двери.

Сам не уходит, садится на диван, позади кресла. А я разглядываю маленькое личико, такое красивое. Нахмуренные светлые бровки, воспаленные глазки непонятного еще цвета, обрамленные длинными ресничками.

− Девочка моя… не надо плакать… − поглаживаю бархатные щечки и в ответ мне тяжкий вздох. Маленькая, а уже тяжко в жизни. – Ну все… все…

Покачиваю кресло. Потом дотягиваюсь до детского одеяльца, висящего на кроватке. Укрываю ребенка. Через какое−то время она засыпает, изредка почмокивая. А я все еще не готова выпустить из рук теплое расслабленное тельце.

− Лидия, может уложить Марьяну в кроватку? – спрашивает мужчина, а я только теснее прижимаю девочку к себе. – Заснула, наконец.

Потом встаю, подхожу к кроватке и аккуратно укладываю в нее ребенка. Стою недолго. Оглядываю комнату. На тумбочке вижу молокоотсос в упаковке. Приходит мысль.

− Можно я этой штукой воспользуюсь? – спрашиваю хозяина и тот кивает.

Через несколько минут я отдаю полную емкость с молоком, чтобы убрали в холодильник. И мне полегчало, пусть ненадолго, но все равно.

Приходит няня, а Роман Александрович ведет меня в кухню.

− Мам, покорми Лидию, − просит он женщину, которая была в детской, когда мы приехали.

− Я Вера Дмитриевна, − улыбается она, − какое счастье, что Ромочка вас нашел.

Суетится, собирая на стол. А я оглядываю себя и мне неловко. Блузка в пятнах от молока.

− Ма, Лидия не кормилица, просто знакомая… она с Полиной вместе в роддоме была.

− А… понятно. А как же мы теперь? Ведь Марьяна не может…

− Я оставила молоко на ночь. А потом передавать буду, − успокаиваю женщину, − я работаю в фирме Романа Александровича. А у Полины молоко так и не пришло? – интересуюсь. Ее нигде не видно, может отдыхает в своей комнате.

Женщина переглядывается с сыном, потом он садится рядом, тоже ужинать.

− Нет Полины. Я приехал в роддом, а она мне оставила дочь и записку, − мрачно поясняет Роман. – Уехала. Не нужны мы ей.

− Как же так? – у меня в голове такое не укладывается. Потом вспоминаю, как она не хотела, чтобы ребенка приносили, а потом и вовсе сбегала от нее, я ухаживала за девочкой. – Простите, я не хотела…

− Ну так, она и беременеть не хотела. Я хотел ребенка. Она едва дождалась, пока дочь родится. Я думал, увидит ребенка и все наладится. Но нет. Что поделать, сами вырастим.

Мне кусок в горло не лезет. Полине такое счастье Бог дал, а она его отвергла.

− А можно у вас халат какой попросить? Я потом постираю и отдам, а то в таком виде домой ехать… − спрашиваю после ужина и Роман ведет меня в комнату супруги.

− Любое платье бери, возвращать не нужно. Эти новые, − показывает на вешалки с дорогими нарядами.

Я выбираю попроще, потом переодеваюсь в ванной. Напоследок захожу в детскую. Марьяна мирно спит, тихо посапывая.

− Если вдруг не захочет есть из бутылочки, то приедете за мной, − сдаюсь, глядя на маленькое чудо.

− Точно не хочешь стать кормилицей для моей дочери? – снова спрашивает Роман, и я снова качаю головой.

Я ведь тогда никогда не смогу оторваться от этой малышки. А мне нужно со своей жизнью разобраться.

5. Глава 5

Роман

«Мне этот ребенок не нужен, делай с ней что хочешь. Кстати, она не твоя дочь. Рекомендую оставить малявку в роддоме и не мучиться. Не ищи меня»