Каждая мышца в моем теле натягивается. В ушах шумит. Нервные окончания гудят.

Я настолько напряжена, что прямо стоять толком не могу. Вот только и сдвинуться с места тоже не получается. Такое чувство, что Максим пригвоздил меня к полу одним взглядом, в в следующий момент едва не сбил с ног парой слов:

— Никуда не пойду, пока ты не дашь ответ на заданный мною вопрос.

— Какой именно? — мысли путаются, теле в огне.

Злой блеск вспыхивает в глазах Максима. Он поднимает руку и кончиками пальцев касается моей скулы. Так нежно, что мурашки бегут по позвоночнику. Но уже в следующий миг Максим грубо хватает меня за подбородок и силой заставляет смотреть на себя, когда в очередной раз оскорбляет:

— Когда ты успела раздвинуть перед Лешей ноги? Во время нашего брака или после?

Всего миг неподвижности и попытки переварить очередное оскорбление приводит к тому, что я машинально хватаю кружку кофе со стола и выплескиваю все еще теплую жидкость мужу в лицо.

Попадаю на себя тоже, но это и неважно. Главное, что цели я своей достигаю.

Максим отшатывается, отпускает меня, пытается стряхнуть с себя влагу, пока та не впиталась в пиджак. Но быстро бросает это гиблое дело и яростно смотрит на меня.

— Знаешь, а я ведь пришел, чтобы извиняться, — стискивает кулаки. — Подумал, после нашей последней встречи тебе должно быть плохо. Но даже представить себе не мог, что ты найдешь утешения в объяьях моего лучше друга, — его слова жалят. Так больно жалят, что дышать становиться нереально. Не сомневаюсь, что Максим видит, какую боль мне причиняет, но на этом не останавливается. Он решает меня добить окончательно. — После гибели нашего малыша, Леша тебя тоже утешал? Поэтому ты меня отталкивала?

19. Глава 17

Всего секунду стою неподвижно, а в следующую — замахиваюсь.

Лишь спустя мгновение понимаю, что собираюсь зарядить мужу пощечину. Жаль, что сделать этого не получатся — Максим перехватывает мою руку. До боли сжимает запястье. Поджимает губы. Сужает глаза.

Миг, и я оказываюсь прижата к его влажной от кофе груди. А из меня вышибает весь воздух от столь грубого столкновения.

— Чего ты так взбесилась? — одной рукой Максим еще сильнее стискивает мое запястье, то даже отнимается, вторую — оборачивает вокруг талии, крепче вдавливая меня в свое тело, не давая мне отодвинуться, хотя я всеми силами стараюсь это сделать — упираясь одной рукой в грудь бывшего мужа, а пятками в пол.

— Пусти меня, — шиплю, словно дикая кошка.

Вырываюсь, как могу. Даже бью ногой по голени Максима. Кость ударяется о кость. Взвизгиваю, ощущая вспышку боли, пронзившую не только мою ногу, но и тело. Втягиваю воздух сквозь стиснутые зубы. Прыгаю на одной ноге. Не могу толком дышать, пока не останется только небольшое жжение и ноющая боль. Лишь после этого становлюсь твердо на землю и заглядываю в лицо Максиму и понимаю…

Этому козлу все нипочем!

Он просто стоит и наблюдает за моей болью. Наслаждается ей. А когда она немного ослабевает, наносит мне еще один удар, и неважно, что он словестный:

— Успокоилась? — выгибает бровь, снисходительно глядя на меня. — Сколько раз тебе повторять, что твоя вспыльчивость никогда ни к чему хорошему мне приводит? — отчитывает он меня, словно маленькую девочку.

Чего только стоит сдержаться, а не предпринять еще одну попытку, врезать на этот раз по самодовольной физиономии бывшего муженька. Лишь ноющая нога сдерживает меня от очередного необдуманного поступка.

— Отпусти, — произношу вроде бы спокойно, но все равно улавливаю злые нотки в своем голосе.