Вздрагиваю, хотя сама не понимаю, что именно послужила причиной моего резко вспыхнувшего беспокойства: то ли дело во тьме, которая таится в переведенном на меня вопросительном взгляде Максима, то ли в том, что я улавливаю быстрые шажки за спиной, сопровождаемые громким писком:

— Мама.

Тело действует отдельно от мозга, который никак не хочет снова начинать функционировать. Разворачиваюсь на пятках так стремительно, что сама этого не замечаю. Быстро сокращаю расстояние между мной и Оленькой, на подлетел подхватываю малышку на руки и бегу к ней в детскую.

С грохотом захлопываю за собой дверь, о чем тут же жалею, но все равно протяжно выдыхаю.

Только сейчас чувствую как сильно дрожу. Сердцебиение разгоняется до предела. Во рту пересыхает от частого прерывистого дыхания.

Мысли как были бессвязными, таковыми и остаются. Единственное, о чем я могу четко думать — это то, что мне очень сильно повезло скрыться до того, как случилось что-то непоправимое.

За дверью слышатся приглушенные мужские голоса и, кажется, разговор происходит на повышенных тонах, что заставляет меня напрячься еще больше. Видимо, я перебарщиваю, ведь в следующий момент слышу тихий детский голосок:

— Мама, больно, — Оля начинает возиться у меня в руках.

— Прости, — выдыхаю и ослабляю хватку. — Прости, — бормочу под нос, даю себе секунду на то, чтобы собраться с мыслями, и отталкиваюсь от пола.

Несу Олю к ее кроватке, которую освещает лишь свет полной луны, проникающий в комнату через окно. Но этого приглушенного освещения вполне хватает, чтобы беспрепятственно уложить свою дочурку на кроватку и безошибочно накрыть ее одеялкой.

— Та-а-ак, — заглядываю в милое личико Оленьки, всеми силами стараясь взять себя в руки и не показать то, как сильно переживаю из-за того, что оставила двоих упертых баранов на пороге своей квартиры, — ты забыла, что мы делаем ночью? — сейчас главное Оля, нет никого важнее ее.

Малышка недовольно поджимает губки, но долго на меня обижаться не может и выдыхает:

— Спим.

— Правильно, — дарю малышке самую мягкую улыбку из своего арсенала.

У нас раньше были проблемы со сном. Я только недавно восстановила дочке режим, не хотелось его сбивать из-за одного придирка, который решил, что ему все можно.

Злость вспыхивает в глубине моей души, но я судорожно вздыхаю, подавляя ее. Последнее, чего сейчас хочу — это напугать Оля еще больше. Нужно ее уложить. Но после сцены, которую она увидела пару минут назад, не уверена, что малышка быстро уснет.

— Как насчет второй сказки на ночь? — оглядываюсь по сторонам в поиске какой-нибудь книжки, в тайне надеясь, что Леша выпроводит Максима по добру по здорову и мне не придется с ним объясняться. Ведь что-то подсказывает, что ничего хорошего из нашей очередной стычки с бывшем мужем не выйдет. И боюсь, Оля опять проснется, если, конечно, мне удается ее уложить.

Черт. Где же эта книжка? В полутьме и на нервах ничего не могу найти. А в следующий момент вообще обо всем забываю, потому что Оля меня словно по голове ударяет своим полным надежды вопросом:

— Этот дядя — мой папа, да?

16. Глава 14

“Нет” рвется из меня, но так и не вылетает изо рта.

Дар речи пропадает, когда я вижу с какой надеждой малышка смотрит на меня. Слезы так стремительно подкатывают к глазам, что мне приходится даже зажмуриться, лишь бы не позволить им пролиться.

Кажется, я совершила самую большую ошибку в своей жизни. И даже не тогда, когда позволила Максиму переступить порог квартиры, а до этого, дав ему возможность войти в мою жизнь. Теперь тень отношений с бывшим мужем будет всегда преследовать меня.