— Но ты сказал мы не будем делить по закону.

— Потому что я не вижу смысла! Зачем сейчас мы будем создавать юридические проблемы для того, чтобы все было у нас законодательно закреплено. Если ты что-то хочешь, ты всегда можешь об этом попросить.

— А я не хочу просить. — Выдохнула и сделала шаг в сторону.

— Устинья, да прекрати ты. И в конце Концов. Ладно, хорошо, предположим, я чего-то недопонял в нашем разводе, да, сказал, что ничего не будет делиться у нас по закону, но только это исключительно из того, что я прекрасно знаю, что ты не разберёшься во всем этом. И опять нам придётся контактировать, да?

— А тебе очень тяжело контактировать с бывшей женой, которая забеременела от тебя, а ты, как последняя скотина, взял и решил отправить её на аборт, ведь у тебя там беременная девка? Девка в какой-то момент стала ценнее двадцати пяти лет брака?

— Сейчас мы сядем в машину, я тебя отвезу домой, и во время дороги мы с тобой все это прекрасно обсудим.

— У меня своя машина за углом стоит. Так что не беспокойся.

Я перехватила его запястье и постаралась отодрать от своей руки.

Не получилось.

— Зачем ты решила трясти грязным бельём?

— Я не трясу грязным бельём. Просто уже все знакомые, которые есть в округе, оказывается, прекрасно знают о том, что я дура набитая. Они прекрасно осведомлены, из-за чего произошёл развод, и, видимо, наконец-таки выждав определённое время для того, чтобы у меня траур прошёл по нашему браку, все начало всплывать.

— Знаешь, как-то они очень прицельно ждали, ровно до момента, пока тебе не станет все известно.

Я пожала плечами.

Как я могу сейчас сказать что-то о действиях людей? Просто так случилось, просто так сложилось, просто когда мне было очень больно, появилась возле Маша Лукина.

— Оставь в покое меня. Ушёл и ушёл, я не бегаю за тобой, не цепляюсь за ремень брюк, не висну на коленке. Оставь меня в покое, если бы не твоя дурацкая инициатива переподписывать договоры, я бы на днях не увидела тебя с твоей девкой. Так что в исходе всего того, что происходит сейчас, виноват только ты.

Адам тяжело задышал, казалось, как будто бы он очень быстро и резво соображал, как бы вывернуть ситуацию.

— Так пошли, все-таки я тебя довезу до дома.

Адам развернул меня, а я понимала, что в нём больше ста килограмм, причём это не какой-то хиленький жирок, это сто килограмм мышц. И упираться было бессмысленно.

Он все-таки усадил меня на переднее пассажирское сиденье. Обошёл машину, плюхнулся на своё место завёл авто и выехал с парковки.

— Откуда Лукина все знает?

Я пожала плечами и перевела взгляд в сторону проезжей части.

Забытый токсикоз напомнил о себе, и я тяжело задышала, попыталась найти в сумке бутылку с водой, но ничего не было.

— Что? — Недовольно спросил Адам.

— Тошнит.

— А я говорил, а я говорил, что в нашем возрасте уже не рожают.

Я перевела на него тяжёлый взгляд и пожала плечами.

— Да, конечно, я, значит, стара, чтобы родить ребёнка, а ты у нас, отец молодец, третьего заделал мимо проходящей шлюходеве.

Адам сдавил руки на руле с такой силой, что готов был его промять.

— Останови, я выйду или заблюю тебя весь салон, — произнесла я нервно. И посмотрела на поток машин. Адам выругался, свернул с дороги, ударил по аварийке.

— Сиди, сейчас принесу воды.

Он выскочил из авто и забежав в ближайший супермаркет исчез за холодильником с напитками.

Мобильник мужа, который остался в кармашке дверцы, задребезжал так, что у меня заложило уши.

Я наклонилась, выхватила телефон. И перевернув его экраном к себе увидела фотку рыжей.