– Ладно, – она села напротив меня и накинула на колени охровый плед, взяла большую кружку с глинтвейном. – Всё… правильно. Перед смертью не надышишься. Расскажу как есть, как на духу. И, знаешь, даже спрашивать не буду потом, веришь или нет. Это твоё дело. А я… – и она наконец улыбнулась. – Пожалуй, выскажусь. Просто выскажусь. Да. Давно устала в себе держать.

Я поставила на колени корзинку с «хворостом» и выжидательно взяла первое печенье.

– Как ты знаешь, Ариш, – начала тётушка в своей обычной неторопливой манере, – моему музею больше двадцати лет. И за это время у нас не было никаких неприятностей – ни крупных краж, ни несчастных случаев. По мелочи, конечно, тащат иногда, но мы с этим смирились. Такова уж людская природа – прихватить что-нибудь «на память». И однажды человеку стало нехорошо – жара, духота… Мы вызвали скорую, и всё обошлось. Откачали, подлечили, выписали.