Раскрываю ладонь и дую. Алисия торопливо хватает воздух, резко задевая мою кожу на холме Венеры, и подносит «невидимые силы» ко рту. Делает вид, что жуёт и глотает.

— У тебя получилось! Ты молодец, — обнимаю ее за плечи.

И тут… о чудо! Она крепко обвивает ручками мою шею, прижимается. В этом порыве столько детской искренности и благодарности…

— Спасибо, — шепчет на ушко тихо-тихо, чтобы услышала только я. — Теперь я точно не собьюсь.

— Теперь ты точно выступишь лучше всех, — подхватываю ее откровенный шепот и осторожно глажу по голове, чтобы не испортить шишку. — И у тебя самый красивый купальник.

Алисия так счастливо и трогательно улыбается. Как будто получила именно то, чего ей не хватало.

— Ну что, пойдём? — голос Йохана звучит непривычно. Он смотрит на меня с благодарностью и тут же переключается на племянницу.

Она молчаливо вкладывает ладошку в его руку и незаметно пару раз гладит себя по животу — удачу зовёт.

Взрослых пригласили в зал занять свободные места. Некомфортно, когда вокруг незнакомая речь, но рядом с Йоханом чувствую себя уверенно и защищенно. Тренировка началась. Приветственное слово, разминка.

Я опытным глазом просматриваю всех детей в группе. Отмечаю пару девочек, которые мне показались довольно перспективными. А вот Алисия…

Тяжело вздыхаю. Нет… У неё не получается. Возможно, сказывается волнение. Возможно, скованность вызвана присутствием многих родителей. Но… двигается она плохо, не доводит до конца, сбивается. Чистых элементов мало. Растяжка неплохая, зато на лице страдальческое выражение. И мне вдруг приходит в голову неприятная мысль: а ей вообще нравится этот спорт? Как давно она занимается? Сейчас ее выступление не вызывает оптимизма…

Я с сомнением поглядываю на Йохана. И даже осмеливаюсь накрыть его пальцы ладонью, чтобы привлечь внимание и заставить оторвать взор от племянницы.

— Она давно занимается?

— Год, — наклоняется ближе.

Слабые нотки незнакомого для меня аромата проникают в легкие.

— По собственному желанию?

— Да, ей нравится, — мужчина смотрит на меня с сомнением. — А что? — хмурится.

Пожимаю плечами и отворачиваюсь. Молчу. А что я скажу? Лично я не вижу в ребёнке ни заинтересованности, ни радости, ни удовольствия. Конечно, за столь короткое время нельзя судить. Я могу и ошибаться. Но мне не нравится затравленный взгляд девочки. Она же мечтает, чтобы эта пытка поскорее закончилась!

Когда занятие подошло к концу, Алисия вышла к нам с траурным выражением лица. Чего и следовало ожидать. Она прекрасно осознаёт, как двигается. Видит, что другим детям удаётся больше. И от этого очень расстраивается. Эти малыши очень чувствительны и восприимчивы. А к неудачам особенно.

Она даже не спросила, понравилось нам или нет. А просто пошла переодеваться. Молча. Мы с Йоханом, переглянувшись, с поникшими плечами поплелись за ней. Вокруг улыбки и суета. Радость и гомон. А у Алисии слёзы на щеках.

Я на интуитивном уровне чувствую, что если ей сказать, что все хорошо, она громко обвинит меня во лжи. И больше никогда не обнимет. Не доверится.

— Ну, не все так страшно оказалось? — Йохан пытается разрядить обстановку. И улыбнуться.

— Я хочу уехать, — произносит малышка глухим голосом. Кто-то будто выкачал из него задор и счастье. — А ты поедешь с нами? — тянет с надеждой.

Мой взгляд мечется с Йохана на неё. Мужчина незаметно складывает ладони лодочкой и растягивает губы в беззвучной просьбе «Пожалуйста».

— Если вы меня возьмёте с собой, то я буду рада составить вам компанию.

Нерешительная детская улыбка царапает сердце. Я понимаю, как Алисии тяжело сейчас. Сама через подобное проходила. И это, надо признать, не самое приятное чувство. Оно враз может убить самооценку и стремление двигаться дальше.