Тогда Антон решился и перелез через забор. Он поставил воду рядом с сеттером, и лишь тогда пёс посмотрел на Антона, вильнул хвостом, а потом, спеша и расплёскивая воду, как в прошлый раз у магазина, принялся пить.

Потом, когда Буль напился, Антон посидел рядом с ним на крыльце, положив руку ему на спину, и пёс несколько раз вильнул в ответ хвостом.

…Вчера всё казалось простым. «Лишь бы собаку получить, а уж накормить-то её будет легко», – думал тогда Антон. Точнее, в те вчерашние минуты, когда решалось, быть у него сеттеру или нет, Антон о еде для пса и вовсе не думал. Как не думал особенно о том, где сеттер станет жить через несколько дней. Даже сегодня его поместить некуда было. Хорошо, под крыльцом была дверца, которая не запиралась, и сеттер, полежав рядом с Антоном, ушёл туда. Там был теперь его дом.

Обед Антон решил унести к Булю незаметно для бабушки Насти. Но ведь суп в руках не унесёшь. Зато на второе была котлета, и её Антон спрятал удачно.

Но котлету Буль есть не стал. Он даже не посмотрел на неё, отвернулся.

Антон боялся теперь выйти с ним на улицу и просидел на крыльце рядом с сеттером до вечера. И до вечера Буль ничего не ел.

А утром Антон уезжал в город. Скоро начиналась школа, а перед школой, как всегда, – медицинский осмотр.

Антон взял из холодильника у бабушки Насти кусочек колбасы, сделал бутерброд и отнёс его Булю.

– Вечером приеду, ты не волнуйся, – успокаивал он пса, а Буль и не волновался. Буль, как и вчера, лишь шевельнул хвостом, но на еду даже и не посмотрел.

Антон положил еду на лист лопуха в тень около крыльца и побежал к своей даче. Там его ждала бабушка Настя, чтобы ехать в город.

Антон надеялся, что бабушка на дачу вернётся. У него была маленькая комната под крышей. Днём, когда солнце разогревало крышу, в комнате было душно и при открытых окнах. Зато вечером от крыши с потолка шло приятное тепло. Окно выходило на сосну. От сосны тоже шёл сухой, тёплый, смолистый запах. По ночам сосна шуршала, поскрипывала, тихо вздыхала. Бабушка говорила, что съездит в город на день и вернётся назад. Теперь, по дороге к электричке, Антон узнал, что бабушка передумала, решила приехать на дачу лишь недели через две, когда пойдут осенние грибы. Дачу она заперла на все замки, потому что дачники уже уехали. Получалось, и комната Антона была теперь заперта.

И в электричке Антон не переставая думал о Буле. Увидел на платформе длинную кривоногую таксу – вспомнил о своём сеттере.

Бабушка Настя заговорила о чём-то – он не слышал её, лишь кивал головой. Она проверила варенье в кошёлке, вновь говорила. Но Антон думал только о Буле.

Сеттера подстерегали опасности со всех сторон.

Во-первых, он по-прежнему не брал еду, а только пил.

Во-вторых, его легко мог украсть любой. Заберёт себе или продаст на сторону.

В-третьих, если Буль выйдет на дорогу, его могут схватить собаколовы и отправить на усыпление.

И он, Антон, ещё не став хозяином, уже бросил сеттера, едет по своим делам в город.

Бабушка Настя довезла Антона до дома на Колокольной улице.

Дома их ждала мама.

– Всё одна живёшь, сама по себе, – сказала бабушка, пробуя из тарелки с синими цветочками мамин суп.

– Почему же одна, теперь вот Антон приехал, снова будем вместе.

– Выходила бы ты замуж, – сказала бабушка, продолжая хлебать суп.

– Это за кого же? – сказала мама, глядя в сторону.

– А хоть бы за того милиционера, который к вам на чай заходит. Это ничего, что ты – врач, а он – сержант. Главное, чтоб человек был добрый.

Мама негромко и грустно рассмеялась.