– Поймают меня и сравнят, – заверил Глеб. – Плюс еще одно обстоятельство не в мою пользу: с Диной мы не звезды считали. И выйдет: сначала я ее изнасиловал, а потом кромсал тесаком.

– Установить, что секс был по согласию, легко. При насилии на жертве остаются следы борьбы, она же сопротивляется… жертва.

– Это детали, папочка, наша правоохранительная система в них не вдается. Все не в мою пользу, все! Меня надолго засадят за то, чего я не делал.

На удивление, Глеб выглядел спокойным и по-деловому собранным. Впрочем, отстрадал он сполна, теперь пора включить программу выживания в нелегких условиях осады. А будет она скоро – осада.

– Ты уверен, что айфон потерял там? – спросил Слава.

– Не уверен. Но когда не везет, то во всех направлениях сразу.

Глеб машинально присел на стул, машинально вынул из пачки на столе сигарету, прикурил. Опять, показалось Славе, он унесся в ночной парк, где оставил мертвую Дину. В действительности не о ней думал Глеб. Дине ничем не поможешь, это чудовищный факт, не до конца осознанный, но от него никуда не деться – Дины нет. Глеб есть, он жив. Сесть должен убийца, но его, убийцу, не будут искать – вот в чем парадокс! НЕ БУДУТ ИСКАТЬ УБИЙЦУ – это глобальная проблема, зачеркивающая будущую жизнь.

– А знаешь, – произнес Глеб, глубоко затягиваясь дымом, – у меня выхода нет, кроме как самому найти убийцу Дины.

– Как ты будешь искать, сидя в деревне?

Глеб потер небритый подбородок, соображая. Ночь была бессонной, голова поначалу не варила, но вот принято решение – и она тут же выдала проект, который он озвучил:

– Достань пару париков, пару бород и все, что к ним прилагается.

– Будешь менять внешность, – скептически хмыкнул Слава. – Думаю, легавые раздадут ментам твою физию во всех возможных вариантах, собрав ее из фрагментов – усов, бород, бакенбардов…

– И бакенбарды добудь, – подхватил Глеб, ткнув его в грудь пальцем. – Форм усов и бород столько, что каждому менту придется таскать чемодан с распечатками. Меня другое беспокоит: в деревне народ на виду, есть участковый, паспорт затребует и… мне хана. В розыск-то скоро объявят.

Глеб затянул шнур в рюкзаке и поставил его у дверей. Затем он взял лист из принтера и уселся писать, а Слава рассуждал вслух:

– Паспорт, паспорт… Да туда пока дойдет сигнал, сто лет пройдет. Поменьше гуляй днем. Кстати, мой старикан уважаемый человек, прятать убийцу не будет. Ну, а если не повезет, права покажешь! Кто там фамилию читает! На карточку смотрят…

– В моем случае обязательно прочтут, – заверил Глеб. – Как в том анекдоте, когда самолет падал в океан, а стюардесса раздавала свистки отпугивать акул. Один пассажир заявил: «Мне обязательно попадется либо свисток бракованный, либо акула глухая». Это про меня.

– Что ты пишешь? – осведомился Слава.

Глеб, складывая лист бумаги вчетверо, поднялся:

– Уже написал. Держи. Отдашь легавым, когда тебя припрут к стенке, выясняя, где я спрятался. А тебя припрут, у меня открылся дар ясновидения.

– Прочесть можно?

– Конечно. Но не сейчас, потом… А вот и Валерка. – Глеб двинул к вошедшему пареньку, раскричавшись: – Где тебя носило? Ты в Магадан ходил пешком, а потом обратно? Ничего поручить нельзя!

– Автомат не работал, – отступал тот, протягивая пачку купюр. – Я искал другой от твоего банка, ты же сам сказал, чтоб без процентов.

Глеб вырвал деньги, разделил надвое, часть положил в карман жилета, часть отдал Славе со словами, кивнув в сторону Валеры:

– Будешь выдавать этой дылде и требовать отчета, куда потратил. Смотри, Слава, не купись на нытье, попрошайничество и прочие уловки, он умеет бить на жалость и совесть. А это тебе.