Крейсер «Сума», попавший под обстрел «Аскольда», запылал, как костер, и поспешил отойти в сторону.

Матросы, охваченные возбуждением боя, не обращали внимания на свистящие вокруг осколки снарядов и изо всех сил старались ускорить стрельбу. Беспрерывно гремела подача, и на палубе скоро выросли целые штабеля стреляных гильз, которые не успевали убирать.

Одним из японских снарядов были перебиты фалы кормового флага. Заметив это, Кащеко в два прыжка оказался около него и быстро пристропил другой флаг.

– Чтобы японец ни одной минуты не видел корабля без его природного флага, – пояснял боцман впоследствии.

Когда миноносцы бросились на «Аскольда», то «Новик» повернул прямо на них. Никто не отдавал распоряжения стрелять по миноносцам, но комендоры сами взяли их на прицел и мгновенно потопили. В это время крупный снаряд с «Асама» угодил в левый борт вблизи переднего мостика. Осколки со звоном полетели на палубу.

Шульц был контужен воздухом и, в ужасе схватившись за голову, закричал:

– У меня оторвана голова!..

– Не волнуйтесь, Максимилиан Федорович, она у вас еще крепко держится на плечах, – успокоил его Порембский, продолжавший вести крейсер.

Вскоре снарядом был сбит стеньговый флаг на мачте. Он сперва подлетел вверх, а затем стал плавно опускаться. Заметив это, матрос второй статьи Петр Бобров, находившийся около машинного кожуха, пытался было поймать его на лету, но ветром флаг отнесло за борт.

– Эх, жаль, пропал наш флаг, – сокрушенно проговорил он, почесывая свою коротко стриженную голову, и побежал к боцману за новым. Получив его, он, по собственной инициативе, с поразительной быстротой, невзирая на сильный обстрел, забрался на марс и там принайтовил новый стеньговый флаг. Сделав свое дело, Бобров задержался на марсе и, помахивая японцам своей фуражкой, закричал:

– Шалишь, японец, нашею флага тебе все равно не сбить!

В машинном отделении тоже кипела напряженная работа. С мостика все время требовали увеличения числа оборотов. Старший судовой механик Жданов, красный от жары, носился по всему машинному отделению, следя за бесперебойной работой машин.

От взрыва снаряда сдвинулся с места один из подшипников правой бортовой машины. Для исправления его надо было остановить машину, что снизило бы ход корабля. Жданов заколебался.

– Дозвольте, вашбродие, я на ходу его исправлю, – обратился к нему жилистый и верткий машинный квартирмейстер Егор Кривозубов и, не дожидаясь ответа, стал закреплять на месте разболтавшийся подшипник.

Все с тревогой следили за движениями своего храброго товарища, и, когда он наконец выбрался обратно, Жданов с чувством проговорил:

– Молодчина! Твой поступок стоит подвигов комендоров наверху!

Скоро японские крейсера отстали и потерялись во мгле. Бой прекратился. Чтобы избежать факелов из дымовых труб, далеко видных в наступающей темноте, ход на «Новике» уменьшили до семнадцати узлов. Пробили отбой, команда получила приказ посменно, не отходя от орудий, ужинать.

Шульц воспрянул духом и, вновь закрутив вверх свои рыжие жиденькие усы, заявил:

– Я всегда был уверен, что «Новик» сумеет уйти от японцев.

Наступила туманная ночь. В море никого не было видно. Командир решил воспользоваться этим и остановить машину для ремонта. Сигналом запросили у адмирала разрешения на это, но ответа не получили. «Аскольд – быстро исчез с горизонта, и» Новик «, оставшись один, тихо покачивался на морской зыби.

В машине начался аврал. В пылу боя не заметили, что одним из осколков пробита цистерна пресной воды для питания котлов. Когда же это обнаружили, то пресной воды почти не осталось.