Старый добытчик дранки клюет носом, почти что окунает его в стакан портвейна, пасмурно взирает из пыльного серого полумрака. Почтальон пересекает яркую зеленую лужайку в Нью-Хейвене, с открыткой в руках. Старый дом, зябко ежась под утренним небом, подобный песчинке под перламутром раковины, растворяет дверь. Выходят две фигуры в одеждах лесорубов.

– Слишком уж он шумный для инвалида, – говорит Хэнк, качая головой.

– Инвалид? Да ему обе ноги отпилить нужно, чтоб заинвалидить! – Джо Бен смеется, восхищенный той энергичностью, какую явил старик за завтраком. – О да, Генри не из тех, кто станет играть с чужой руки, даже когда повредит свою. С чужой руки! Слыхал? В смысле, каламбур: карты – и у него рука в гипсе…

– Ты мог бы сделать карьеру в комедийных сериалах, – полуискренне хвалит Хэнк. – Но знаешь, Джоби… На самом деле даже удивительно, как все зашаталось, когда он вышел из бизнеса. Черт, нам нужно срочно найти замену. Но я даже не знаю, кого бы…

– Неужели?

– Не знаю… – кивает Хэнк.

– Правда, что ли?

Хэнк уверен, что Джо ухмыляется, но продолжает шагать вперед, к пристани, не оглядываясь на коротконогого кузена.

– Я попросил Вив обзвонить всех и созвать собрание – чтобы все были в курсе. Заодно и сам общий расклад усвою. Но все равно ума не приложу, кого бы еще припрячь к работе – из тех, кто еще не в упряжке.

– Да что ты говоришь! – ухмыляется Джо. Он с самого начала понимал, куда приведет этот разговор, и не без удовольствия издевается над Хэнком, выбравшим окольный маршрут. – Так-таки никого-никогошеньки? Ну ты даешь.

Хэнк стоически не замечает глумливости приятеля.

– Что ж, можно пошукать на всяких фамильных задворках… – сказал он наконец, подбираясь к сути. – Но это потребует времени и раздумий.

– Ага, – сказал Джо. – Конечно потребует. – И добавил, со всей возможной невинностью: – Особенно если учесть, сколько времени и раздумий потребовалось, чтоб найти повод нуждаться вот именно в этих «задворках генеалогии».

Он, пританцовывая, обгоняет Хэнка, сбегает к пристани, помахивая каской в рассветных лучах и поухивая от избытка веселости.

В «Коряге» музыкальный автомат все взывает напористо-локомотивно:

Флойд заводит машину, трогается в обратный путь из Портленда. Почтальон поднимается по ступеням. Дрэгер останавливается в мотеле, в такт мягкому мерцанию люминесцентной лампы качает головой, вежливо отказываясь от выпивки, предложенной управляющим.

– Знаете, я и сам бывал на лесоповале, – признается управляющий, едва узнав, кто такой Дрэгер.

– Прошу прощения, но выпивку лучше отставить, – снова говорит Дрэгер. – У меня завтра собрание, нужно подготовиться. Но все равно спасибо. Приятно было поговорить. Спокойной ночи.

Снаружи, в неоновом зуде – ТЕЛЕВИЗОР И ЭЛЕКТРООДЕЯЛА БЕСПЛАТНО – он вяло роется в карманах. Как и Флойд, он устал. Утром он встречался с владельцами «Тихоокеанского леса Ваконды» в Сакраменто – и сразу же пустился в путь. Он планировал ближайшие дни провести в гостинице «Красный утес», за переговорами с согласительной комиссией по Сьюзанвилльскому делу, и только затем, если проблема не разрешится сама собой, отправиться на север и заняться этим недоразумением в Ваконде. И вот какой-то бывший-дровосек-потом-фермер-потом-трактирщик лезет с угощением. Господи боже!

Наконец он нашел, что искал, – маленький блокнот и автоматический карандаш во внутреннем кармане плаща. Вынул, поводил рукой над страницей и под аккомпанемент алых пульсаций неона написал: «Люди всегда норовят подпоить тех, кого почитают за высших над собой, надеясь тем самым устранить дистанцию».