— Вот… Вот аптечка, Леонид!

— Вот аптечка, Леонид! — передразнил муж.

Супруг вырвал из рук матери аптечку, ловко принялся обрабатывать мою ножку, делая это деликатно, умело, словно привык трудиться над ранками. Мама Леонида стояла рядом, прижав руку к груди, и заглядывала осторожно.

— Ну как? Сложно там? Врач нужен? Я хотела вызвать.

— Врач не потребуется. Но шрам может остаться.

— Это простая случайность, Леонид, — пробормотала мама.

— Случайность? — переспросил супруг взбешенным голосом. — Этого вообще не должно было произойти! Какого хрена вы припахали мою девочку к грязной работе? У вас прислуги мало, что ли? Я дал согласие, чтобы Ясмин цветочки высаживала. Это легко и просто. Я против того, чтобы она была перепачканной по уши и копалась там, как земляной червяк.

— Но она сама вызвалась прополоть грядку…

— Она сама захотела? Она сама — еще ребенок! — процедил Леонид и холодно посмотрел на маму так, что она отшатнулась. — Отойдите, мама. Еще лучше вытрите слюни отцу и смените ему рубашку, кажется, он снова попытался пить не через соломинку и все пролил!

Это было жестоко — говорить так об отце, который тоже находился в комнате, рядом, но просто не мог участвовать в разговоре. Ухаживать за собой полноценно он тоже не мог, из-за частичного паралича.

В глазах свекрови навернулись слезы, но перечить сыну она не стала, отошла к своему мужу, а потом позвонила врачу и извинилась, сказав, что его услуги не потребуются.

— Готово, — Леонид поднялся. — Собирайся, Ясмин. Ты возвращаешься в город. Выходные с родителями не удались.

***

Сборы прошли быстро.

Леонид стоял на пороге и всем своим видом показывал, что спешил обратно в город. Я же, зная, что он ждет, нарочно дважды перекладывала вещи в своей дорожной сумке. Я взяла с собой не так много вещей: пижама, домашнее платье, одно коктейльное платье, костюм на случай прохладного вечера, плюс две-три смены нижнего белья.

Я просто перевернула сумку и вытрясла из нее вещи на постель в очередной раз, когда в моей спальне появился Леонид.

Предварительно он постучал.

Разумеется.

Никогда не входил без стука, всегда давал время, чтобы я оделась, даже если раздета. Вел себя, как заботливый папочка или старший брат, пронеслось в моей голове.

Еще и эти слова…

“Она сама — еще ребенок…”

Неужели он считал меня слишком мелкой? Что, если так?

Стало совсем тошно.

— Ясмин?

Леонид посмотрел кругом и вздохнул:

— Так, ты еще не собралась. Ясно. Присядь.

Он приобнял меня за талию и усадил на кресло, дотронулся до лба.

— Вся горишь, — ругнулся. — Не стоило отправлять тебя одну. Сядь, отдохни, я соберу твои вещи.

— Я сама.

— Хватит, прошу. Сама ты уже влипла в неприятности на ровном месте.

Листамем дальше >>>>>

Леонид внимательно посмотрел на мою ногу.

— Не срывай корочки и не мочи их лишний раз. Тогда шрам будет небольшим, потом покажем врачу по пластике, сейчас лазером удаляют следы рубцов. Станет совсем незаметным. Но я думаю, если ты себе не навредишь, обойдемся без вмешательства пластического хирурга, — рассудил он, ловко складывая трикотажный брючный костюм.

— Тебе противно знать, что у меня есть шрам, с которым даже хирург бессилен справиться? — поинтересовалась я.

Леонид застыл, потом снова принялся упаковывать сумку.

— У тебя была косметичка, — напомнил он.

— Ответь на вопрос, — попросила. — Тебе противно?

Не хотела реветь, но чувствовала, что губы так и тянет кривиться. Травма позвоночника в прошлом лишила меня многого — возможности заниматься балетом.

Мне пророчили блестящую карьеру в будущем, а я долго восстанавливалась после аварии. Все говорили, чудо, что я не осталась парализованной, хожу, бегаю, прыгаю, даже танцую…