Хорне сплюнул, видя маневр врага и зная, что будет дальше. Сам он поступил бы точно так же. А раз так… Шкипер вытянул тесак, черный, старый, тяжелый. Дед оставил перед последним походом, откуда его привезли холодным и твердым, как плавник с песчаных пляжей Стреендама. Может, дед чувствовал, кто знает… Но тесак оставил, а внук с ним больше не расставался.

Эмар, полыхая изнутри в трех местах, навалился на флейкк. «Марион» шел вперед, но выброшенные кошки вцепились в бок, притянули-стреножили. Тенями мелькнули два абордажных мостика-корвуса, грохнули по палубе его, Хорне, корабля. Да и ладно… От драки ли ему бегать, если собрался продать свою жизнь подороже?!

Стрела «скорпиона», выпущенная так близко и подло, чуть не опалила лицо. Загудела дальше, сбив с ног Рорка, сбросив великана с мостика. Ведьма белела призраком, почти смертельно обескровленная. Татуировка зелеными змеями жила на ее коже, разрастаясь по рукам и лезла на грудь, шею. Мар-витт даже не хрипела, просто хватала воздух широко открытым ртом, давилась им, попадавшим пополам с соленой водой, бьющей из-за борта. Задыхалась, но не отпускала настил.

Хорне, скрипнув зубами, оказался рядом. Оторвал от переплетения заклятья, горевшего алым на досках. Баклберри выругался, лязгнул выхваченным тесаком и выругался еще раз, рокоча тарабарщиной Оловянных островов. Хорне оглянулся.

Ойялла уже были здесь. Сталь скрежетнула о сталь. Плеснула первая кровь, оставшись за северянами, Баклберри умел не только стоять у штурвала, его тесак плясал крест-накрест, отбивая кривые клинки южан. Хорне накинул на ведьму забытый плащ, воткнул тесак в палубу, встал на пути тройки, бегущей к нему с палубы. Кормовые украшения полыхали, ханьский огонь со стрелы грыз их без жалости.

Оба пистоля не подвели. Жахнули свинцовыми орехами, отправив к морскому дьяволу двух ойялла. Ха, пришла пора звенеть железом, выпуская кровь…

Шкипер Хорне Кишки-Вон выпрямился, освободив трость от ненужного дерева. Выпустил наружу тонкий прямой клинок, сделанный Роди за следующую ночь после того, как сам шкипер выжил. Забыв про боль шагнул вперед, блеснув алыми отсветами на обоих острых полосах стали, ждущих скорого боя. Алое плясало на дедовом тесаке и на новой, такой тонкой рапире, скорее всего вступившей в бой первый и последний раз

– Ху!

Сталь о сталь, почти не двигаясь, работая только кистями рук и плечами. Надолго ли его хватит? Плевать, он Хорне Кишки-Вон, и его семья никогда не бегала от врагов. Даже если осталась одна рука, как когда-то у отца. А у него их целых две, вот как!

Звон, лязг, парировать, чуть сдвинуться, снова отбить, ужалить левым, протыкая горло усача, рубануть тесаком вниз, подлым хитрым ударом, пластая ляжку ойялла надвое. Кровь лилась и лилась, смешиваясь с темной кровью мар-витт, в шторме никак не впитывающейся в доски.

Хорне, скрипя зубами, отодвигался назад, оставив два тела перед собой и стараясь добраться до двух оставшихся. Его чиркнули и даже проткнули, но легко, он знал, такое понимаешь лишь пройдя много схваток и драк. Сталь о сталь, уже тяжелыми и воющими от боли руками, отбить, отступить на полшажка, выдержать, не упасть, ответить, зацепить самому, хрустнуть тесаком по ятагану, отбивая в сторону и прямым впиться во врага. Молодец, молодец, Хайни, так держать, ху!

Снизу раздался медвежий рев, треск, ор и грохот. Но понять, почудилось ли ему что Рорк жив или нет, Хорне было не суждено. Хромой не справится со здоровыми. Как не сжимай зубы и не терпи боль. Последний ойялла достал его.