– Слушаю вас, доктор, – сказал Петель, подходя к клиенту. – Чем могу помочь?

Можно подумать, он сам этого не знал. У доктора Сэндса хватало заморочек: ему нужно было как-то избавиться от Майры, сохранив при этом любовницу, Кэлли Вэйл, – и джиффи-скатлер был ему крайне необходим. От этого клиента нельзя было просто так отделаться.

Задумчиво теребя пышные усы, кандидат в президенты Джим Брискин неуверенно сказал:

– Похоже, мы зашли в тупик, Сол. Мне следовало бы тебя уволить. Ты пытаешься представить доводы цветных, хотя прекрасно знаешь, что я двадцать лет играл по правилам белых. Честно говоря, мне кажется, что нам повезет больше, если будем искать поддержки у белых, а не у темнокожих. К ним я давно привык и знаю, как с ними обращаться.

– Ошибаешься, Джим, – ответил Солсбери Хайм, руководитель предвыборной кампании Брискина. – Послушай меня внимательно. Те, к кому ты будешь обращаться, – это какой-нибудь до смерти напуганный цветной и его жена. Единственная перспектива для них – стать гибами в одном из государственных хранилищ. Они хотят, чтобы их «законсервировали». В тебе эти люди видят…

– Но я чувствую себя виноватым.

– Почему? – спросил Сол Хайм.

– Потому что я фальшивка. Я не могу закрыть хранилища Департамента общественного благосостояния, и ты прекрасно это знаешь. Я дал слово, и с тех пор из кожи вон лезу, пытаясь что-нибудь в этом направлении придумать. Но пока все бесполезно. – Он посмотрел на часы; до выступления оставалось пятнадцать минут. – Ты читал речь, которую написал для меня Фил Дэнвил?

Он полез в туго набитый карман пиджака.

– Дэнвил? – поморщился Хайм. – Я думал, ты от него избавился. Покажи. – Схватив сложенные страницы, он начал их просматривать. – Дэнвил – кретин. Смотри!

Он помахал страницей перед носом Брискина.

– По его словам, ты намерен запретить сообщение между Штатами и спутником Фисбы. Это же безумие! Если «Золотые врата» будут закрыты, рождаемость подскочит до прежнего уровня. И что тогда? Как Дэнвил собирается решать эту проблему?

– «Золотые врата» аморальны, – помолчав, ответил Брискин.

– Ясное дело, – фыркнул Хайм. – А звери должны носить штаны.

– Нужно придумать что-нибудь более пристойное, чем этот спутник.

Хайм снова углубился в чтение текста речи.

– Он хочет, чтобы ты поддержал допотопную, полностью себя дискредитировавшую технологию орошения планет Бруно Мини. – Он бросил бумаги Джиму Брискину на колени. – Что же ты, в конце концов, собираешься делать? Если выскажешься за возвращение уже испробованного двадцать лет назад и вскоре отвергнутого плана колонизации других планет и предложишь закрыть «Золотые врата», то, несомненно, добьешься популярности. Вопрос лишь в том у кого. Скажи мне, пожалуйста, к кому ты будешь обращаться со своей программой?

Он ждал ответа. Брискин молчал.

– Знаешь, что я думаю? – вновь заговорил Хайм. – Для тебя это просто благовидный предлог сдаться, послать все к черту. Таким образом ты хочешь избежать ответственности. Ты уже пытался сделать это на съезде, выступив с безумной пораженческой речью. Твои странности приводят всех в замешательство. К счастью, кандидатура Джима Брискина уже выдвинута, и съезд не может ее отозвать.

– В той речи я выразил свои искренние убеждения, – сказал Брискин.

– Что? Ты и впрямь считаешь, что общество обречено из-за перенаселения? В самый раз для первого в истории цветного президента! – Хайм встал и подошел к окну, глядя на центр Филадельфии, на садящиеся реактивные вертолеты, на потоки автомобилей и толпы пешеходов, появляющихся из дверей небоскребов и исчезающих в них. – Мне кажется, – негромко сказал он, – ты чувствуешь, что общество обречено, поскольку выдвинуло кандидатом негра и, возможно, выберет его своим президентом. Таким образом ты сам себя принижаешь.