Так же нарочито медленно расстегнула лиф и отбросила в сторону. Внутри при этом бушевала настоящая буря, но я изо всех сил подавляла эмоции. Пока еще все не так страшно, чтобы срываться в истерику.

— Иди сюда, — не выдержав, Стас стянул с шеи галстук и поманил меня пальцем. Машинально облизнула вмиг пересохшие губы и направилась к нему.

Толком не успела понять, что произошло. Один стремительный рывок – и я с разведенными ногами сижу на коленях у Горецкого.

Он скользит по мне напряженным взглядом, затем поднимает руку и дотрагивается до моего лица.

— Красивая такая, — хрипит, стискивая шею, и опускает обе ладони на грудь, сжимая почти до боли. — Жаль, что продажная.

Крепко закрываю глаза и стискиваю руками подлокотники кресла, чтобы не упасть. Принимаю грубоватые ласки мужчины и начинаю от них плыть, несмотря на обидные слова.

Его пальцы продолжают мять грудь, находят соски и начинают вытворять с ними нечто невероятное. Когда Стас с легким причмокиванием втягивает один из них в рот и слегка прикусывает, откидываю голову назад и издаю протяжный стон.

Тело начинает потряхивать от удовольствия и напряжения. Понимаю, что все происходящее неправильно, но этот омут разврата уже засосал меня. Выбраться не могу.

— На колени, — наигравшись с грудью, он разворачивает меня спиной и заставляет встать на четвереньки. Принять самую животную позу из возможных. Его руки почти что нежно оглаживают мои плечи, спину, талию. И на контрасте с этим болезненный шлепок, пришедшийся на ягодицу.

— Ммм, — издаю болезненный стон, пытаюсь увернуться, но стальная хватка лишь крепче сжимает бедра, обездвиживая. Шлепки продолжаются и я ощущаю, как ягодицы начинают гореть огнем.

— Пожалуйста, не надо, — всхлипываю я. — Мне больно.

— Да? — усмехается мужчина. — А по-моему, тебя это заводит.

Резкий рывок — и мои трусики отправляются в лучший мир. А я остаюсь полностью открытой и доступной. Хотя чем меня мог бы защитить тот лоскуток ткани?

— Смотри какая мокрая, — пальцы Стаса ласкают мою промежность, размазывая по складкам влагу, которой неприлично много. Становится стыдно, но совладать с реакцией тела не могу. Я не хочу этого, но теку как последняя шлюшка.

— Ахх, — судорожно вздрагиваю, когда Горецкий вторгается в лоно двумя пальцами, начиная его растягивать.

— Признайся, Юля, тебе ведь нравится? — и начинает усиливать напор, вращая пальцами внутри.

«Ненавижу» — раз за разом повторяю про себя, слыша пошлые чавкающие звуки, которые мужчина с особым усердием извлекает из меня. С губ же срываются совсем другие слова:

— Да, очень, — выскуливаю свое поражение с каким-то отчаянием, и в попытке достичь удовлетворения непроизвольно подаюсь назад, насаживаясь на мучающие меня пальцы.

Горецкий от этого входит в раж и начинает трахать меня интенсивнее, вызывая легкий дискомфорт.

— Кончай!!! — хватает меня за волосы, оттягивая голову назад и за пару движений доводит до финала, заставляя тело разбиться на мелкие осколки.

— Ну- ну, крошка, рано еще отключаться, — Стас не дает моему размякшему после оргазма телу позорно растянуться на ковре и ловко подхватывает за талию, поднимая на ноги.

Тело слушается плохо, поэтому приходится позволить мужчине довести меня до стола и уложить на него.

Столешница настолько широкая, что я вполне умещаюсь на ней. Дрожу, ощущая прохладу дерева обнаженной спиной.

Не выдерживаю напряжения и приподнимаюсь на локтях, наблюдая за тем, как Стас стягивает с себя пиджак, рубашку, а затем и брюки. Причем делает это очень медленно, заставляя меня вариться в собственном соку.