Я, почувствовав свободу, бросилась к двери. Заперто! И когда он успел? Нет, он близко к ней не подходил, значит... Моё начальство знает, что в их заведении клиенты насилуют официанток и запирают двери снаружи. Всё кончено – искать спасения бесполезно. Ещё несколько раз дёрнув ручку я послушно вернулась к шесту и начала танцевать. Как умею.

Раздеваться уже не было смысла – он сорвал с меня бюстгальтер и короткую юбку, оставив только стринги, которые с трудом прикрывали моё женское естество. Их снимать необязательно, достаточно только подвинуть тонкую верёвочку. Я закрыла глаза, чтобы не видеть его морщинистое лицо, сморщенное тело, покрытое волосами и властный взгляд маньяка.

Его руки остановили мой танец, требовательно раздвинув ягодицы. Я попробовала вырваться, кусаясь и царапаясь, как котёнок, попавший в лапы коршуна. Бесполезно. Старый извращенец оказался слишком силён для меня. Хуже того – он не желал ограничивать себя банальным сексом, он хотел больше. Уверена, он бы принудил меня к минету, но, видимо, не хотел рисковать благополучием своего главного органа. А зря. Я бы с удовольствием впилась зубами в его плоть. Но шанса отомстить мне не дали – он грубо поставил меня «раком» и засунул свой вялый член в мою попу. Я взвизгнула от боли и получила удар по голове. Но с каждой его фрикцией становилось всё легче. Похоже, я заблуждалась – старый извращенец сохранит мою невинность неприкосновенной. Ему не нравится классический секс! Сомнительный повод для радости, но хоть что-то. Завтра напишу заявление – пусть его посадят. И ночной клуб этот закроют от греха подальше. Если не можешь ничего изменить, нужно просто смириться и постараться уберечь других. Во время изнасилования самое важное – это спасти свою жизнь. От всего остального нужно просто отстраниться, думая о хорошем.

- Неееет!

Чёрт! Тварь наигралась анальными ласками и пальцем порвала мою девственную плеву.

- Не обманули. Ты и правда невинна как дитя. Постарайся расслабиться, будет не так больно, - он стянул с себя презерватив и без защиты вошёл меня.

Не так больно? Серьёзно? Лучше бы мне аппендицит вырезали без наркоза! Мерзкий сморщенный стручок продолжил надругательство над моей плотью, потный старый мужик пыхтел и обливался потом, пресекая своими, на удивление сильными руками все мои попытки вырваться. А потом бросил меня как надоевшую игрушку. Жалкую и рыдающую. Казалось, моё отчаяние доставляет ему удовольствие.

- Я кончил в тебя, ты почувствовала? – он закурил сигару.

Ещё бы! Его последняя фрикция и отвратительное ощущение того, что в тебя заливают мерзкую слизь... Да она и сейчас, смешавшись с кровью, стекает по моим ногам.

- Ты можешь забеременеть от меня.

Нет, только не это! Рожать от этого ублюдка, которого я вижу первый раз в жизни, я точно не буду.

- Моя слабость. Признаю. И теперь я должен жениться на тебе. Знаешь, в нашей семье не бывает внебрачных детей и браков по залёту. Значит, свадьба будет через две недели.

- А если я не забеременею?

- Ты моя одиннадцатая жена. Надеюсь, ты не очень быстро надоешь мне в постели. Разводов в нашем роду ещё не было.

4. Цена невинности

Этот извращенец явно нетрезв и несёт пургу. Хорошо хоть просто изнасиловал, а не убил. Я забилась в угол приватной кабинки и попыталась расплакаться. Хотелось смыть всю эту грязь, пожалеть себя, начать жить дальше. Но мои глаза оставались сухими, а сострадание к собственному ничтожеству никак не желало просыпаться. Осталась только злость. Безумная злость. Не на странного мужика, который даже не представился. Не на владельцев злачного заведения, в которое меня угораздило устроиться. А на себя. Как можно быть настолько тупой? Ну кто раздевается на первом собеседовании? Кому предлагают настолько большую зарплату за обслуживание столиков? Нужно было сразу догадаться, что меня берут на работу проституткой в публичный дом, а антураж дорогого ночного клуба и образ официантки – не более чем прикрытие. Дура. Дура! Дура!!! Минут пятнадцать я занималась самобичеванием, потом сходила в душ, привела, насколько это возможно, себя в приличный вид и... увидела несколько стоевровых купюр на столе. Обещанные чаевые. Тысяча двести евро или сто тысяч рублей. Продешевила.