– Я умею делать уколы, – кивнула я. – Ничего сложного.

Я сижу напротив врача, на коленях коробочка с ампулами, которые я купила тут же внизу, в аптеке. И рецепт с дозировкой и периодичностью уколов уже у меня.

– Какая-то дополнительная стимуляция нужна? Или этого хватит?

– Никто не знает, Алика Владимировна. Возможно, вам хватит месяца, чтобы забеременеть, а возможно, придется прибегать к более жестким методам. Давайте договоримся, что каждый месяц вы будете посещать меня, и, если через три-четыре месяца результат будет нулевой, мы начнем разрабатывать новую методику.

Например, подсадку.

Не хочу. Вот просто не хочу, и все. Хотя не отрицаю, что это чудо, и сейчас практически любая женщина может забеременеть, но я… я сама хочу.

Причем, именно от Марата хочу ребенка. Чтобы с его характером, с внутренней силой. По Марату видно, что он – победитель по жизни, и лучше бы ребеночек тоже был таким же сильным.

– А записи вы можете удалить? – встряла Кристина. – Из базы. Про то, что Алика хочет забеременеть?

Я обернулась на подругу, и подняла брови – зачем это?

– Твой Марат, – пояснила она.

– Не думаю, что ему это интересно, – отмахнулась я.

– Вы волнуетесь, что нашу базу взломают, и ваши анализы станут известны какому-то определенному человеку? Не стоит, все шифруется, и даже если нас взломают, то даже другой врач не разберет, что к чему. А расшифровки только в вашей карте. В бумажном виде. Можете оставить ее в регистратуре, или же забрать с собой, – улыбнулась врач. – А из базы я ничего удалять не стану ни за «ну пожалуйста», ни за деньги. Надеюсь, мы друг друга поняли?

– Поняли, – хмыкнула Кристина, и поднялась со стула.

– Простите ее. И спасибо, – прошептала, и протянула Анне Андреевне бумажный пакет.

Привычка, доставшаяся от бабули по наследству – благодарить врачей чем-то существенным. Конвертиком и хорошим алкоголем, к примеру. Надеюсь, благодарность не пустая, и скоро я смогу забеременеть.

– Ну что, сейчас домой? – спросила Крис, когда мы вышли на улицу.

«Приедет Руслан. Через час. По поводу поисков твоего отца» – прочитала я смс.

Ни привета, ни прощания. Резкий мужчина – этот Марат.

Всю ночь мне снился, и проснулась я взбешенная. Просто в самой настоящей ярости – от этих бессмысленных снов, а их было три, и во всех этот мужчина, так мной и непонятый. В снах были прикосновения, легкие поцелуи.

Его голос.

Запах.

Проснулась я в раздражении – какого черта он мне снится?!

– Домой, прости, Крис. Я же сказала – зря ты со мной поехала. Погулять сегодня не выйдет.

– Всё лучше, чем с моим придурком дома быть. Он опять без работы, мне через неделю диплом защищать, а Вовка ремонт затеял. И ладно бы он ремонтировал, так нет же – долбит, ломает все, прибегают соседи и на меня орут. На меня, представляешь? А я что сделаю, если у Вована придурь – руки из задницы, но ремонт он любит! Хоть бы работу поскорее нашел, я сразу мужа на час вызову, и он починит то, что мой идиот сломает. А он точно сломает все что можно и нельзя, представляю, во что я сейчас вернусь – в хаос и…

Кристина болтала, жаловалась на своего Вована, с которым мне удалось познакомиться. Хороший, немного бестолковый, но обаятельный парень. Я от таких отвыкла. Вернее, даже не привыкала.

В одиннадцать лет меня противоположный пол не волновал. Помню, что одноклассник мне валентинку подарил, и я улыбалась без остановки два дня, и это была самая моя большая детская влюбленность.

А потом переезд, все чужие, и никто меня не принял. Для одноклассников я была чужачкой, гринго, еле говорящей на их языке. Диаспору папа избегал, документы у нас были сербские, и приходилось буквально прятаться ото всех – от своих, от чужих, и как-то так вышло, что общалась я с мамой, папой, и появившимся потом Мишей. Даже забыла, что бывают нормальные отношения и нормальные парни с обычными недостатками.