– Алика, – упрямо поправила.

Марат шире раздвинул мои ноги, вклинился между них.

– Алика, – выдохнул он, глядя мне прямо в глаза.

Нажал головкой члена на клитор, медленно провел им до входа, и снова к клитору. Ударил, и я ахнула – тело разряд тока прошил, многовольтный, непонятный для меня.

А затем Марат вошел в меня. Сразу, на всю длину, заполнил меня собой. Я думала, что это снова будет болезненно, как в его кабинете, но боли не было.

Было чувство свободного падения в пропасть.

Марат нетерпелив, заведен до предела. Притянул меня ближе, я сижу на самом краешке комода, а он долбится в меня. И комод долбится об стену. И все эти звуки – стук дерева об стену, влажные шлепки наших тел, хриплое, сбивчивое дыхание – они должны смущать меня.

Но не смущают, а рождают нечто.

Я теряюсь в ощущениях. Губы все еще ноют, я безумно хочу целоваться, но сама потянуться к Марату не решаюсь. И ловлю то, что могу – его пальцы на моих бедрах, сжимающие меня, притягивающие к себе, облегчающие быстрые фрикции. Ловлю запах секса – дурманный, феромонный.

И движения во мне. То, как Марат бесцеремонно вторгается, долбится в меня на всю глубину. Прошивает в сумасшедшем темпе: до основания ствола, и выходит полностью, я чувствую головку, упирающуюся во вход. А затем снова резкое движение в меня. Растягивает, наполняет собой так сильно, что, кажется, я не выдержу этого напора.

Но выдерживаю. И подаюсь ему навстречу.

А еще безумно хочу, чтобы снова поцеловал.

Я почти решилась потянуться к его губам, но Марат чуть сдвинул меня, и вторгся, кажется, еще глубже. И снова задел что-то во мне, что-то, вызывающее ощущения на грани боли и удовольствия.

Я не смогла сдержать всхлип, качнулась навстречу мужским ударам в самую мою суть, и чуть не упала с комода. Марат удержал, а то невероятное чувство я снова упустила. Хныкнула от бессильной ярости – я ведь снова смогла почувствовать, и снова упустила.

Не дано. Просто не дано мне.

Обхватила бедра Марата ногами, ловя его последние, безумные движения. Резкие рывки в меня, капельки пота на лбу, на шее заворожили, и я потянулась к мощной шее губами. Как загипнотизированная слизнула соль его кожи в тот самый момент, когда Марат начал содрогаться.

И кончать.

Это оказалось приятно. Темное чувство, оно дрожь в животе вызывает. Раньше такого не было, чтобы я наслаждалась чужим экстазом, ловила его с жадностью, а сейчас… сейчас мне хорошо, потому что Марату хорошо.

И это пугает.

Движения Марата стали медленными, ленивыми, пока он не затих. И покинул меня.

Торопливо сжала ноги – между них неприятно пусто. А еще чуточку обидно, что снова не смогла, не разделила удовольствие от близости.

– Ты не кончила, – бросил Марат, стянул презерватив, и завязал его в узел.

– Я…

– Растерялась, да, я помню, – перебил он, усмехаясь, и внимательно посмотрел на меня. Без былой толики злости, к которой я, кажется, успела привыкнуть. – Люблю честность, девочка. Сделай одолжение, и в дальнейшем оставайся такой. Не отыгрывай спектакли с судорогами и стонами, если этого не чувствуешь. Такое меня бесит.

Он быстро скинул обувь, и вошел в ванную, а я спрыгнула с комода, и накинула халат.

Я ведь как раз подумала о том, что придется изображать, стонать, кричать как в порно. С Мишей я никогда не заморачивалась – он знал, что я бесчувственная, и делал только то, что нравилось ему. Мне же было все равно, даже поцелуи не вызывали ничего кроме легкого недовольства, а иногда и брезгливости.

Но целоваться с Маратом мне понравилось. А это уже очень много для меня.