И чего с расспросами лезет? Своих проблем мало? Сказал не хлопать дверьми — я услышала. Только вот… не знаю, чувствую я, даже несмотря на кружащую голову злобу, что не так-то прост наш будущий "папочка". Видно же, метается тоже. Корит себя.

По себе знаю, насколько это хреново.

– Все-то ты знаешь… – обессиленно выдаю, вынуждая себя уверовать во временное перемирие с этим человеком. Правда, от пакости удержаться не могу: – Нет, вообще-то мы наоборот помирились. Причем примирение вышло даже очень и очень жар…

– Можно попросить тебя избавить меня от подробностей, – кривит лицо Ярослав, ещё не осознавший, что для меня такая реакция, словно красный флаг для быка.

– Можно, – киваю ему. – Так вот… залезает он мне языком в вагину, и я такая "ну все, значит расписывается завтра?", а он чуть не захлебнулся, представляете? – и взглядом в него стреляю таким невинным, что даже самой стыдно становится

– Нет. И не собираюсь, – отводит он свои глаза, цепляясь за ручку двери. Видимо, действительно представлять не хочет. – Так у вас все хорошо?

– Все ужасно на самом деле, – иду на попятную, срываясь на честность. – Понимаю ты от Соньки морозился. Не чета ей, старый уже совсем тем более. Темперамент не вывозит. Пожалел бедняжку. Но я-то чем провинилась перед Киром? Я что хуже этой переделанной курвы? Вот скажи, чисто объективно.

– Все куда серьезнее, когда в дело вступают деньги, – отвечает он мне в своей бескомпромиссной манере. Серьезно, словно препод из моей шараги.

– Хочешь сказать, что она его как шлюху сняла? – изгибаю иронично бровь, поскольку и самой становится смешно от этого вывода. И где же мне найти денег, чтобы перекупить этого красавчика? У его папочки попросить что ли…

– Нет, я не это хотел сказать. Но лучше бы тебе не лезть в жизнь моего сына, – говорит он устало. – Хотя бы пока что.

Так и не дождавшись моего ответа, он уходит, аккуратно прикрывая за собой дверь. А я устраиваюсь на кровати в позу зведочки, тупо пялясь в потолок и уходя глубоко в свои размышления.

Я бы очень хотела не лезть во все это. Но разве этому треклятому органу в груди что докажешь?..

9. Глава 8 София

Утро моё начинается с улыбки. Еще нежась в кровати слушаю “великолепное” пение Тима.

– …О Соне, о Соне мио… – намеренно коверкает он известную песню, призывая меня выйти на балкон.

Откидываю простынь и потерев лицо ладонями, особо не тороплюсь. Даю проявить ему талант в полную силу. На высоких нотах закатываясь от смеха, от того что вспоминаю зайца из мультика.

Всё же вчерашних вечер сблизил нас. Мы были сами собой, каждый раскрыл свой шкаф и показал спрятанный там скелет. Насколько же каждый из людей поломан внутри, и как мастерски мы это скрываем. Носим маски безразличия или напротив беспечной веселости. Обманываем тем самым даже не окружающих, а в первую очередь самих себя.

Решаю, что достаточно издеваться над… прохожими, и, поднявшись, выхожу на балкон. Прищурив один глаз из-за яркого солнца, прислоняюсь к косяку балкона и рассматриваю довольное лицо блондина. Тимофей буквально излучает бодрость и хорошее настроение. В ярких шортах, без футболки, с растрепанными после душа волосами он выглядит проказливо. Гляжу на него и жить хочется, смеяться и, вообще, решиться на какой-нибудь экстрим.

– Доброе утро, соня! – громко гаркает парень, отчего внизу хозяин кафе, пожилой таец, лишь смеется, уже привыкнув к его закидонам.

Тим же наклоняется к перилам и заговорщицки спрашивает:

– Кофе хочешь?

Перевожу взгляд за спину парня. Там на кофейном столике стоит белая фарфоровая чашечка. Не нужно гадать, что в ней. Соблазнительный аромат свежеобжаренный зёрен распространяется на всю улицу.