Ее улыбка гаснет, и я заставляю себя вернуться мыслями к разговору, который, предположительно, происходит между нами. Но я уже успел забыть ее вопрос.

– Почему вы хмуритесь, дорогая?

Она замирает на своем стуле.

– Во-первых, не называйте меня дорогой. А во-вторых, если вы женаты, перетаскивайте вашу любящую экзотический виски задницу к другому столику.

Я ухмыляюсь, вспоминая, какой вопрос она мне задала.

– Не женат. А что, вы подыскиваете себе мужа?

Она презрительно морщит маленький носик.

– Нет. Вовсе нет.

Я приподнимаю бровь. Женщины, с которыми я обычно имел дело, приняли бы это за предложение, хотя мои слова предложением не являлись. И они ухватились бы за меня обеими руками. – У вас проблемы с институтом брака в целом или касательно только вас одной?

Она делает еще глоток, на этот раз очень большой. Покончив с виски, она ставит свой стакан на стойку. И ее карие глаза смотрят прямо мне в лицо.

– Я пришла сюда не для того, чтобы говорить об институте брака. Я пришла, чтобы найти горячего парня, который умеет держать себя в руках, и посмотреть, куда заведет меня эта ночь.

Она берет стакан, словно ей необходимо сделать еще глоток для храбрости, но ее стакан уже пуст. Она снова ставит стакан на стойку и внезапно выпаливает:

– Как вы думаете, вы подойдете на роль такого парня?

Я сильно подозреваю, что без виски она никогда не решилась бы сказать это. Но это замечательно совпадает с моим планом.

И я не тот человек, чтобы упустить отличную возможность.

Я подношу стакан к губам и выпиваю его содержимое, после чего ставлю его на фирменную салфетку, лежащую на стойке.

И все это время я смотрю ей прямо в глаза.

– Откуда вы?

Обычно я не задаю вопросов, но с ней я хочу знать обо всем. – А это имеет значение? – спрашивает она, и я не могу понять, она просто притворяется замкнутой или это ее нормальное состояние.

– Мне просто интересно, где выращивают красивых женщин, которые говорят именно то, что мужчина хочет услышать, сидя в баре рядом с ними.

Ее щеки окрашиваются в красный цвет, и я подозреваю, что виной тому вовсе не виски. Невинность исходит от нее почти ощутимыми волнами. Мне хочется выяснить, насколько я смогу заставить ее покраснеть и в других местах. Я хочу видеть отпечаток моей ладони на ее заднице, который будет такого же цвета.

Я встаю и протягиваю ей руку. Она смотрит на нее и, немного поколебавшись, вкладывает в нее свою.

Умница.

Я сжимаю ее пальцы, и она соскальзывает со стула. Даже несмотря на каблуки ее сапог, ее макушка едва доходит мне до подбородка.

– Куда мы пойдем? – спрашивает она.

– Ко мне.

Она широко раскрывает глаза.

– Я… у меня есть номер. В этом отеле. Я хочу сказать, если хотите. Или… или…

Она запинается, и я понимаю, что должен успокоить ее, пока она не сбежала.

Я подношу руку к ее подбородку и начинаю поглаживать большим пальцем ее щеку, такую чертовски сексуально румяную.

– Да. Я очень хочу.

Она судорожно глотает и кивает.

Она моя.

Я не хочу отпускать ее, но я все равно делаю это. Достав из внутреннего кармана пиджака пачку денег, я отсчитываю несколько сотенных купюр. Я не могу дать меньше чаевых, чем тот ублюдок, или я сам буду таким же ублюдком. Я кладу деньги под свой пустой стакан и, немного помедлив, добавляю к ним еще несколько купюр и киваю бармену.

– Да, сэр?

– Мы возьмем с собой неоткрытую бутылку «Бушмиллз».

Я бросаю взгляд на женщину, с которой собираюсь провести оставшуюся ночь – на ней и под ней, сзади и спереди.

Бармен двигается очень быстро, и спустя несколько мгновений одна моя рука держит за горлышко бутылку виски, а другая лежит на ее пояснице.