- Ты здесь, потому что я так захотел, - слова вбиваются мне под кожу, словно клеймо раскаленного металла, заставляя ежиться и вжиматься в кресло. Что означает: потому что я так захотел? Это Кристин дала мне записку, и я своими ногами по ошибке пришла к нему на собеседование. - Так вышло, что твой единственный оставшийся в живых родственник забрал то, что принадлежит мне, предав мое доверие. Поэтому я решил, что будет справедливо взамен забрать у него то, что имеет значение для него...

Я в изумлении вскидываю глаза, встречаясь с давящим грузом взгляда сверху, и дергаюсь, когда слышу финал фразы:

- Тебя.

Меня? Он, черт побери, из ума выжил? Или же штамп вседозволенности - это обычное явление для человека, наделенного деньгами и властью? Я понятия не имела, что у Артура были какие-то дела с Кейном. Брат открыл в Нью-Йорке небольшой сервис по починке автомобилей, но вряд ли его бизнес мог как-то пересекаться с деньгами «КейКей Индастрис».

- Люди - это не вещи, Кейн, - как я ни стараюсь не выдавать своего негодования, мой голос начинает дрожать. - Что значит забрать? Я что, пачка сигарет или ручка, которую можно просто сунуть в карман и унести, куда вздумается?

Кейна мои слова явно забавляют. Он облокачивается на край стола и, расстегнув пуговицу на пиджаке, с подобием ухмылки на ярких губах кивает:

- Верно подмечено, Эрика. Станешь чем-то вроде моей карманной ручки.

Больше я терпеть не намерена. Мало того что он, очевидно, заманил меня в свой офис под предлогом липового собеседования, так он еще и открыто унижает меня. 

- Я ухожу, - резко взмываю с кресла, но в ту же секунду две стальные руки перехватывают мои плечи и, больно сдавив, фиксируют на месте.

- Ты выслушаешь меня до конца, - холодно произносит Кейн, царапая мое лицо льдинами взгляда. - Потом поедешь домой, соберешь необходимые вещи и будешь ждать, когда мой водитель тебя заберет. В противном случае твоего брата, который наивно полагает, что я не знаю о том, что он месяц прячется по отелям Вайоминга, найдут на помойке с простреленной головой.

И пока я безуспешно сглатываю ужас и подкатывающую к горлу тошноту, усиливающиеся давлением пальцев на моей коже, Кейн добавляет:

- И пусть это не мои методы, но ведь для лучшего друга можно сделать исключение, правда?

- В кого ты превратился? - шепчу, все еще не в силах поверить, что это происходит на самом деле. Что человек, который был гостем у нас дома и который знал мою семью, способен угрожать моему брату смертью и шантажировать ей меня.

- Превратился? - Кейн слегка приподнимает брови, демонстрируя удивление. - Я всегда тяготел к справедливости.

Он отпускает мои плечи, и я, как выброшенный камень, падаю в кресло.

- Не советую идти в полицию, - невозмутимо продолжает Кейн, словно дает инструкцию о том, как мне найти нужную улицу. - Хотя ты можешь попытаться, чтобы получить представление о безвыходности своего положения. 

- И чем я буду заниматься у тебя? - уточняю пересохшими губами. - Стирать твои рубашки? Выгуливать твоих собак? 

- Мои рубашки стирает домработница, и собак у меня нет, - жестко разбивает мои предположения Кейн. - Я планирую тебя трахать, пока ты мне не надоешь. Мы ведь с тобой так много всего не попробовали.

Огонь от унизительности и издевки его слов опаляет лицо, заставляя кулаки сжиматься. Как он может так со мной? Как вообще можно быть таким жестоким с человеком, который не сделал тебе ничего плохого?

- Мы бы могли начать прямо сейчас, но, боюсь, у меня нет на это времени, - застегнув пуговицу, Кейн обходит стол и возвращается в кресло. - Ты можешь идти. Водитель заедет за тобой в девять.